Сибилла

Найджел изменился. Вместо того тревожного и угрюмого взгляда, который прежде искажал утонченную красоту его лица, появился спокойный, однако исполненный внутреннего сияния взор. Он похудел, можно даже сказать, выглядел истощенным, и из-за этого казался выше своего и так весьма немалого роста.

(Disraeli 1880/II: 183)

Пенраддок, подобно Грандисону, общителен и не чурается светского общества, но отличается от кардинала тем, что не плетет хитроумных интриг против главного героя и не собирается заманивать Эндимиона в свою религию. Тем не менее, за лучистым взором архиепископа Тирского кроется незыблемая вера в то, что католичество в конечном итоге вновь утвердится на территории Альбиона. В этом смысле его воззрения почти не уступают фанатизму лотаревского монсеньора Бервика. «Не пройдет и двух лет, — сказал архиепископ, медленно выговаривая слова, — и, я предвижу это, иезуиты обретут в Англии привилегии, а иерархия нашей Церкви будет восстановлена» (Ibid./II: 261). Эндимион — англиканин и никак не может с этим согласиться, однако его возражения Пенраддоку не находят фабульной поддержки, потому что роман быстро движется к своему эпилогу.

Если в образе Пенраддока Дизраэли вновь обращается (хотя и в смягченном виде) к проблематике «Лотаря», то образ Джоба Торнберри — прямая отсылка к проблематике «Конингсби». Джоб Торнберри появляется в нескольких эпизодах повествования, и читатель может наблюдать его жизненный путь на разных этапах. В экспозиции данный персонаж предстает перед Уильямом Феррарсом как молодой человек, работающий на ферме своего отца. Отец дал ему хорошее образование и рассчитывает на его помощь. Но Джоба тяготит закоснелость сельского существования, и он желает уехать из родных мест. Он полагает, что фермер — «такой же крепостной, как и его работники, и останется таковым, пока мы не избавимся от феодализма» (Ibid./I: 66). По прошествии значительного промежутка времени Эндимион, посещая Манчестер, снова встречает Торнберри (теперь он искусный оратор и выступает на собраниях «Лиги против хлебных законов») и заводит с ним разговор о насущных экономических проблемах страны — тех самых, что положены в основу коллизий романа «Конингсби». Эндимион занимает сторону крупных землевладельцев, утверждая, что «внутренняя торговля составляет наиболее важный элемент народного богатства». Торнберри, который к этому времени разбогател и владеет фабрикой, отстаивает интересы промышленных предпринимателей: «Разве фабрикант, вложивший, подобно мне, сотни тысяч фунтов в производственное предприятие и содержащий на определенном жалованье тысячу рабочих, меньше землевладельца заинтересован в процветании внутренней торговли»? (Дизраэли 1881/II: 175[234]). Позже Эндимион еще раз получает возможность убедиться в риторическом искусстве Торнберри, когда слушает его выступление в парламенте. В эпилоге читатель вновь повстречает Торнберри: теперь он назначен министром кабинета, пользуется уважением при дворе; более того, он покупает имение и становится землевладельцем, однако на заседаниях парламента перестает выражать мнение своих избирателей, и те намереваются заменить его Енохом Крэггсом.

На предприятии Торнберри Крэггс занимает ту же должность инспектора (см.: Disraeli 1880/II: 55), что и Джерард на фабрике Траффорда в «Сибилле». Оба персонажа выражают интересы рабочих. Как и Джерард, Крэггс видит в фабричных тружениках «батраков, практически невольников» (Ibid./II: 69). Однако эта позиция, аналогичная той, которая присутствует в «Сибилле», получает в «Эндимионе» иное развитие. Новая разработка данной проблемы видна в диалоге Крэггса и Эндимиона. Крэггс говорит: