Сибилла

Польская Панночка спела романс «Спелая вишня»^{286} — к бесконечному удовольствию публики. Более того, моубрейская молодежь в лице Красавчика Мика и нескольких его приверженцев и обожателей настойчиво требовала на «бис». Певица, уходя, сделала несколько реверансов, точь-в-точь как примадонна; хозяин трактира же еще некоторое время стоял в распахнутом жилете и кланялся во все стороны посетителям, а те своими аплодисментами подтверждали, что одобряют его инициативу. Наконец он вновь уселся на свое место.

— Ох, это даже немного чересчур! — воскликнул он. — Задору этих людей нет предела. Уверен, они видят во мне родного отца.

— Так вы считаете, что у вас есть какая-то зацепка по поводу Хаттона? — продолжил Стивен.

— Говорят, у него нет родни, — сказал трактирщик.

— Это и я слышал.

— Еще стаканчик коктейля, мастер Джерард? Как он там называется? Ах да, «Пьяный Боб со льдом». «Пьяный Боб со льдом» — так его называли еще во времена моего деда. Всё, умолкаю! Мистера Морли спрашивать бесполезно, это мне известно. Вода! Знаете, должен признать, что всё же для лица официального пить только воду не так уж и противоестественно.

— Вернемся к Хаттону, — сказал Джерард, — говорят, у него нет родни.

— Говорят — и ошибаются. У него есть не просто родственник — у него есть брат, и я могу подсказать, как вам его найти.

— Вот это уже похоже на дело, — сказал Джерард. — И где же он может быть?

— Только не здесь, — ответил трактирщик, — он в «Храм» ни ногой; насколько мне известно, он живет в местечке, где не очень-то себе представляют, что такое увеселительные заведения, словно какие-нибудь турки или варвары, о каких вы знаете разве что понаслышке.

— И где же его можно отыскать? — спросил Стивен.

— Это еще что?! — вскричал трактирщик, вскакивая и озираясь по сторонам. — Ну-ка, ребята, примите меры! Американский джентльмен вырезает свое имя на новом столике красного дерева. Дайте этому хлыщу в шинели отпечатанный свод правил и оштрафуйте на пять шиллингов за порчу мебели. Станет упрямиться — что ж, за выпивку он уже заплатил, так что зовите полицию; сидит там в баре один, Икс-Зед Бляха Номер Пять, пьет чай с вашей хозяйкой. Чешите!

— Так это место находится…

— В краю шахт и полезных ископаемых, — объявил трактирщик, — милях в десяти от _ _ _. Этот парень работает с железом, сам себе хозяин. Вам приходилось слышать о местечке, что зовется Чертовым Подворьем?^{287} Так вот, там он и живет. А зовут его Саймон.

— И вы думаете, он как-то поддерживает связь с братом? — спросил Джерард.

— Нет, больше мне ничего не известно, во всяком случае сейчас, — заявил трактирщик. — Секретарь попросил меня навести справки о человеке, который отсутствовал в этих краях двадцать лет и у которого, если верить слухам, нет родственников. Я нашел вам одного, очень похожего по описанию. Я фактически привез вас на станцию и вручил билет. Американский джентльмен разбушевался. А вот и полиция. Надо бы напустить на себя важный вид. — И с этими словами Джек-Весельчак оставил их.

Между тем мы не должны забывать о Красавчике Мике и двух его юных приятельницах, которых он так щедро пообещал угостить в «Храме».

— Ну, и как тебе тут? — шепотом спросила Каролина у Генриетты, когда они вошли в роскошный зал.

— Я себе так дворец королевы представляла, — произнесла Генриетта. — Только, признаться, меня всю колотит.

— Ну, по тебе не скажешь, — успокоила ее подруга.

— Проходите, девчонки, — заговорил Мик. — Бояться нечего. Присядем-ка за этот столик. Так, что будем брать? Так, официант… Эй, официант!

— Да, сэр, слушаю, сэр.

— Почему не подходите, когда я зову? — возмутился Мик, приняв соответствующий вид. — Я уже десять минут соловьем заливаюсь. Принесите пару бокалов вашего коктейля для этих дам и стакан джина для меня. Да погодите вы, официант, стойте, тпру! Куда вы несетесь как угорелый? Вы что думаете, мы с девчонками будем пить натощак? Сосисок на троих — и последите там, черт возьми, чтоб их не пережарили!

— Слушаю, сэр, непременно, непременно.

— Вот так с ними надо разговаривать, — самодовольно произнес Мик, получив в награду восторженные взгляды своих спутниц.

— А тут приятно, а, мисс Генриетта, — заметил Мик, окидывая потолок беспечным, nil admirari[10] взглядом.

— О да! Тут очень красиво, — отозвалась Генриетта.

— Ты здесь впервые; а таких мест больше и нет нигде. Вон, гляди, это Владычица Озера, — прибавил он, указывая на картину. — Я ее в цирке видел, с настоящей водой.

Появились три горки картофельного пюре, увенчанные дымящимися сосисками, изящные бокалы с «моубрейской хлопушкой» для девушек — и более мужественный оловянный кубок для их приятеля.

— Тарелки очень горячие? — спросил Мик.

— Очень, сэр.

— Горячие тарелки — залог успеха, — пояснил Мик. — Нет-нет, Каролина, погодите, мисс Генриетта, не отодвигайте тарелки, отведайте пюре; что-что, а картошку здесь толкут со вкусом.

Вечер получился радостный и веселый. Мика распирало от желания угодить своим гостьям и выпить за их здоровье.