Сибилла

— Завтра вечером! «Храм»! — пробурчала миссис Кэри себе под нос. — Как погляжу, в здешних краях всё вверх тормашками. Щенок вроде Мика Рэдли живет в своей комнате, «с женой и семьей или вроде того», ишь ты как выражается! А эта пигалица приглашает меня «разделить с ней чаепитие»! «Хозяйство» она ведет! Отцов и матерей в грош не ставят! — не унималась миссис Кэри. Она втянула носом добрую — даже чересчур — понюшку табаку и глубоко задумалась. — У этих деточек водятся деньги, — прибавила она после значительной паузы, — вот в чем всё дело.

Глава десятая

Тем временем Джерард со Стивеном остановились перед оштукатуренным зданием: высоким, протяженным, с балюстрадой и фризом; оно ярко освещалось как внутри, так и снаружи и, судя по доносившимся оттуда звукам и по выходившим и входившим посетителям, пользовалось популярностью и всегда было переполнено. Вывеска «Кот и Скрипка» указывала на то, что заведение увеселительное. Держал его человек, по закону именовавшийся Джоном Тротменом, хотя это заурядное прозвание тускнело перед заслуженным и широко известным титулом — Джек-Весельчак.

Попутчики вошли в просторное помещение, и Стивен, пробираясь к набитому людьми бару, высмотрел за стойкой миловидную женщину, которая руководила всем этим таинством, наделил ее строгим взглядом (который, однако, ясно давал понять, что они хорошо знакомы), после чего подошел к ней и тихо спросил:

— Он здесь?

— В «Храме», мистер Морли, и уже неоднократно справлялся о вас и вашем приятеле. Вам, думаю, лучше пройти наверх. Уверена, он желает вас видеть.

Стивен пошептался с Джерардом и после короткой заминки попросил у прекрасной распорядительницы два купона и за каждый заплатил по три пенни (надпись на купоне гласила, что в эту сумму включены освежающие напитки — пожалуй, не самая существенная компенсация для ревностного члена Моубрейского общества Трезвости).

Поднявшись по красивой лестнице с блестящими медными перилами, они оказались на просторной площадке перед пока что закрытой дверью; рядом с ней сидел мальчишка, забиравший купоны у тех, кто входил внутрь. Двустворчатая дверь была огромных размеров, с архитектурными изысками, ярко-зеленого цвета; створки ее сверкали позолотой. На фронтоне буквы со светящимся газом складывались в название: «Храм Муз»^{272}.

Джерард и Морли вошли в продолговатое помещение с довольно-таки высоким потолком, хоть и весьма узкое для таких пропорций. Потолок был богато украшен; стены расписаны, и притом кистью далеко не последнего мастера. Каждое панно изображало какую-нибудь хорошо известную сцену из Шекспира, Байрона или Скотта:^{273} можно было без особого труда узнать короля Ричарда^{274}, Мазепу^{275}, Владычицу Озера;^{276} на одном панно Губерт угрожал Артуру;^{277} тут Гайдэ спасала Жуана;^{278} а там Дженни Динс склонялась перед королевой^{279}. В зале было многолюдно: человек триста — четыреста сидели отдельными компаниями за столиками, пили, ели, смеялись, болтали, даже курили; одно время в «Храме Муз» пытались бороться с курением, но, даже невзирая на картины и позолоту, искоренить эту дурную привычку не представлялось возможным. Трудно было, однако, представить себе более благопристойное поведение, нежели то, которое демонстрировало собравшееся в зале общество, хоть и состояло оно в большинстве своем из фабричных рабочих. Официанты проворно сновали вокруг, как будто обслуживали аристократов. Шум, в целом, стоял немалый, но не назойливый; время от времени звенел колокольчик, наступала относительная тишина, в дальнем конце зала, напротив входа, поднимался занавес, открывая сцену, расположенную на некотором возвышении и украшенную кулисами, из-за которых выходила дама в причудливом одеянии и пела любимую публикой балладу, или джентльмен в костюме фермера из старой комедии: серебряные пуговицы и пряжки, парик с буклями и голубые чулки — радовал собравшихся меланхоличными жалобами, которые именовались «комические куплеты». Иногда по вечерам со сцены звучала музыка: юная леди в белом хитоне, сопровождаемая джентльменом с черными усами, играла на золотой арфе. Подобное случалось, когда ведущая арфистка короля Саксонии^{280} и его первый скрипач проезжали через Моубрей (случайно или же в ходе культурно-развлекательной поездки по знаменитым центрам британской промышленности). В других случаях публика «Кота и Скрипки» (то есть «Храма Муз») довольствовалась четырьмя братьями из Богемии^{281} или сестрами из Швейцарии в таком же количестве. Самый большой успех, однако, выпадал на долю «Драматических декламаций», в которых участвовали начинающие актеры или дилетанты, желающие выбиться в профессионалы. Они пробовали свои силы на публике, которая могла оказаться разборчивой.