Сибилла

— Уверяю тебя, Сент-Лиса бы весьма мало заботило, вхож он в твой дом или нет, — сказал Эгремонт. — Я знаю, что даже в Моубрейский замок он всегда приходит с большой неохотой.

— Да неужели! Действительно, с огромной неохотой! И так же неохотно, вот уж не сомневаюсь, он восседал рядом с леди Мод. Хотел бы я знать, почему он не заберется повыше и не прочтет проповедь для леди Джоан; впрочем, она слишком разумная женщина и не поведется на уловки этого фанатика.

— Сент-Лис считает своим долгом проникнуть во все слои общества. По этой причине он посещает и замок Моубрей наряду с городскими подвалами и трущобами. Он радеет о том, чтобы те, кто облачается в пурпур и виссон, знали о положении своих ближних. Они уже не смогут отгородиться невежеством от выполнения своего долга. До появления Сент-Лиса семейство из Моубрейского замка было фактически оторвано от мира; равно как не существовало никаких вспоможений для окрестной бедноты. Вероятно, иным округам, не менее обделенным, и отдельным семействам, таким же знатным и почитаемым, как Моубрей, пошло бы на пользу, если бы место некоего мистера Хлюппика занял некий мистер Сент-Лис.

— Я полагаю, ты хотел уязвить меня, — сказал лорд Марни, — да только жаль, что людям во всех концах нашей страны не живется так же хорошо, как в моем имении. Здесь они получают свои восемь шиллингов в неделю — по крайней мере, никак не меньше семи, — и все рабочие руки в данную минуту обеспечены трудом, кроме кучки мерзавцев, которые предпочитают воровать лес и браконьерствовать; плати им хоть вдвое больше, они всё равно предпочтут красть и охотиться в чужих владениях. Размер оклада не имеет значения; всё дело в стабильности; а уж в Марни любой работник может не беспокоиться за свои семь шиллингов в неделю — по крайней мере, девять месяцев в год; что же до трех остальных, то можно пожить и в работном доме; очень подходящее для них место: оно отапливается горячим воздухом, и там есть все удобства. Даже Аббатство Марни не отапливается горячим воздухом. Я не раз думал об этом; порой я дохожу до бешенства при мысли о ленивой изнеженной челяди, которая проводит свою жизнь, грея спины у огромного ревущего камина, — но я боюсь дымоходов.

— Любопытно, коль скоро речь зашла об огне, что ты не так уж сильно боишься горящих стогов, — заметил Эгремонт.

— Это дьявольская ложь! — воскликнул лорд Марни в порыве необычайной ярости.

— Что именно? — поинтересовался Эгремонт.

— Что в наших окрестностях был хоть один случай поджога.

— Отнюдь, пожар случился на следующий день после моего приезда.

— Он не имел никакого отношения к размеру оклада, это был несчастный случай. Я сам провел расследование, равно как и Граус, равно как и Хлюппик: я отправил их во все возможные места. Я сказал им о своей уверенности в том, что пожар — это чистая случайность, и послал проверить, так ли это; и они вернулись и подтвердили, что это была чистая случайность.

— Полагаю, так оно и было, — сказал Эгремонт, — да только никто не выяснил причин этой случайности.

— По-моему, всё очевидно: произошло самовозгорание, — заявил лорд Марни.

— Убедительный довод, — сказал Эгремонт, — только я, в свою очередь, считаю, что пожар всё же имел место, и, как ни больно это признавать, население Марни…

— И что же, сэр, население Марни?! — взревел его милость.

— Это, несомненно, самые обездоленные люди в графстве…

— Это тебе Сент-Лис напел? — перебил его лорд Марни, бледнея от ярости.

— Нет, не мистер Сент-Лис, но тот, кто еще лучше знаком с окрестной жизнью.

— Я выясню имя твоего осведомителя! — выпалил лорд Марни.

— Моим осведомителем была женщина, — сообщил Эгремонт.

— Леди Мод, полагаю: перефразирует Сент-Лиса.

— Моим осведомителем была женщина, и она из народа.

— Потаскуха какого-нибудь браконьера! Мне плевать, что говорят женщины, они вечно всё преувеличивают, и происхождение здесь ни при чем.

— Едва ли можно преувеличить нищету семьи, живущей на семь или даже на восемь шиллингов в неделю.

— Да что ты в этом понимаешь? Ты сам когда-нибудь жил на семь-восемь шиллингов в неделю? Что можешь знать о народе ты, коротающий время в лондонских клубах или прекрасных загородных усадьбах? Я полагаю, тебе хочется, чтобы народ жил так же, как те, кто обедает в «Будлзе»?^{363} Говорю тебе, семья может хорошо жить на семь шиллингов в неделю, а на восемь — так просто отлично! Бедняки благоденствуют, — по крайней мере, в сельских районах, — и это еще мягко сказано. У них стабильный доход, вот что самое главное, им неведомы тревоги и заботы: у них всегда есть пристанище, у них всегда есть дом. Людям без забот не нужно так много еды, как тем, чья жизнь — одно сплошное беспокойство. Посмотри, как долго они живут! Сравни их уровень смертности со смертностью в фабричных районах! Поджоги, как же! Была бы у нас настоящая сельская полиция, о такой вещи, как поджог, никто бы даже и не слышал!

Наступила пауза. Лорд Марни залпом осушил еще один бокал. Эгремонт не спеша пил свое вино. Наконец он заговорил: