Сибирская эпопея

Уволив множество чиновников, Муравьёв постарался опереться на молодых офицеров, недавно окончивших петербургские военные училища и искавших приключений на этой еще дикой окраине Империи. Он также окружил себя недавними выпускниками лицеев и лучших императорских высших учебных заведений. Один из них, Бернгард Васильевич Струве, так описывает энтузиазм, побудивший его и его товарищей отправиться в Иркутск: «Поступил я на службу в Восточную Сибирь вслед за выпуском из Императорского Лицея[68] в 1847 г., в то именно время, когда Н.Н. Муравьёв был назначен генерал-губернатором. Решимость моя, 20-летнего юноши, отправиться на службу в Восточную Сибирь считалась в то время необыкновенным подвигом. Директор Лицея Д.Б. Броневский показывал меня моим товарищам и младшим курсам Лицея как какое-то чудовище. Нас было всего трое из молодых людей, получивших образование в высших учебных заведениях, которые с юношеским увлечением отправились к Муравьёву в Сибирь на борьбу с неслыханными злоупотреблениями».⁸³

Большинство этих недавних учащихся новый хозяин Сибири знал лично, поскольку служил вместе с ними или получил рекомендации от своих друзей, таких же сторонников либеральных идей, как и он. В этой когорте новаторов было немало имен, впоследствии вошедших в историю России и Сибири благодаря своим подвигам, завоеваниям или написанным книгам. Они отличались не только компетентностью, но также высокой культурой и хорошими манерами: «Столь приятные, любезные джентльмены, что я мог вообразить себя в какой угодно столице, но уж никак в этой глухой дыре»,⁸⁴ – отметил в своих воспоминаниях контр-адмирал и географ Римский-Корсаков. В скором времени эта элитная молодежь стала заправлять в Иркутске: Муравьёв полностью, почти слепо, доверял ей, но взамен требовал безраздельной преданности и готовности на любые жертвы. Некоторые молодые люди получили назначение в самые отдаленные места, другие денно и нощно работали в губернаторском дворце на берегу Ангары: в этом медвежьем углу России власть перешла в руки молодых реформаторов.

* * *

Николай Муравьёв получил лично от царя поручение навести порядок в гигантской губернии, простиравшейся от Енисея до Камчатки. Российская империя испытывала финансовые затруднения; на Чёрном море усиливалось напряжение между не только между Россией и Османской империей, но и Англией и Францией, поддерживавшими последнюю. В подобных условиях центральная власть не могла более мириться с тем, что затраты короны на огромные сибирские земли все еще превышали приносимые ими доходы. Пора было покончить с субсидиями, должностными злоупотреблениями и казнокрадством. Предшественник Муравьёва был отстранен от занимаемого поста и понижен в чине из-за коррупции, однако обойтись одними административными чистками было явно недостаточно: требовалось активизировать торговлю и добычу золота, сократить расходы, модернизировать нарождающуюся промышленность и, наконец, развивать сухопутную торговлю с Китаем, переживавшую упадок, что вызывало озабоченность. Для достижения этих целей император Николай в конце концов пошел на уступки либеральному лобби, во главе которого стояли его сын, Великий князь Константин, министр внутренних дел Л.А. Перовский, высоко ценивший предложения молодого губернатора об отмене крепостного права, и наконец, но не в последнюю очередь, Великая княгиня Елена Павловна, одна из самых влиятельных теток царя. Великая княгиня, урожденная Шарлотта Вюртембергская, воспитанная в парижском интеллектуальном окружении, также была последним оплотом либеральных идей, столь ненавистных ее венценосному племяннику. Она ратовала за новую экономическую политику в Сибири, а еще лучше – за переворот в мозгах. Орудием этого и призван был стать Николай Муравьёв.