Сибирская эпопея

Крайняя уязвимость великого азиатского соседа не осталась без последствий для России. Прежде всего, это проявилось в драматическом обрушении традиционной торговли через Кяхту. Вынужденная либерализация внешней торговли Китая под нажимом англичан и, как следствие, открытие его морских портов для западных торговцев составили сильнейшую конкуренцию континентальному пути, проходившему через всю Монголию и Сибирь. К чему теперь, собственно, было надрываться, собирая караваны верблюдов для перехода через пустыни и преодолевая бесчисленные бюрократические препоны со стороны китайцев и русских, если появилась возможность просто погрузить те же самые товары, сбываемые по более высокой цене, на корабли, отплывающие прямо в Европу? Крах кяхтинской транзитной торговли – лишь одна из проблем, решение которых российское правительство поручило новому генерал-губернатору. Кроме того, Муравьёв должен был – предписания, поступавшие из столицы, неустанно напоминали ему о том – навести порядок в вопросе, вызывавшем сильную озабоченность Министерства финансов: любым способом запретить русским купцам в Кяхте реализовывать товары за наличный расчет. С Китаем дозволялся только бартер! Это необычное предписание говорило о наличии серьезных проблем: внешнеторговый баланс изменился не в пользу русских, товары которых (в первую очередь, как всегда, пушнина) были более не в состоянии компенсировать закупки чая, тканей, пряностей и ювелирных изделий, предлагаемых китайцами. Вследствие всего этого и вопреки строгому запрету царя, русские купцы в Кяхте неожиданно стали рассчитываться наличными за приобретаемые товары, что не на шутку встревожило Министерство финансов. Как опасались в Петербурге, продолжение подобной практики могло привести к тому, что русская национальная валюта, дефицит которой и так ощущался на протяжении нескольких веков, окажется «выкачанной» Китаем. К тому же, по мнению русского правительства, бартер – удобный способ заставить китайцев покупать русские товары и тем самым поддержать отечественных производителей.

Либерализм, приписываемый Николаю Муравьёву, был прежде всего политического и морального свойства, а не опирался на новые экономические учения того времени: лишь по прошествии целого ряда лет генерал-губернатор убедился, что его усилия по борьбе с наличной торговлей и навязыванию бартера лишь препятствовали процветанию и росту торговли региона, о чем он так радел. Притом что молодой генерал-губернатор был и прогрессивным, и реформатором, государственная монополия и строгое регулирование оставались естественными инструментами его политики. Деятельность Муравьёва по организации поисков месторождений золота и золотодобычи утвердила его в этих взглядах: как явствует из его переписки со столичными властями, он исходил из убеждения, что совокупность природных ресурсов России является собственностью государства, олицетворяемого монархом, и не переставал возмущаться положением сибирских купцов, по его мнению, наносившем вред государству и его политике.⁸⁸

Однако последствия, которыми для России обернулись постепенный развал Китайской империи и удары, нанесенные ей британцами, намного превосходили упадок трансграничной торговли в Кяхте и уменьшение из-за этого поступлений в казну. Китай сотрясали восстания, грозившие перерасти в гражданскую войну; власть правящей маньчжурской династия Цин оказалась серьезно подорвана; французы и американцы старались урвать себе еще несколько кусков у «больного человека Азии», каким стал Китай: происходящее было, в сущности, не чем иным, как переустройством всего политического пейзажа Дальнего Востока в интересах восходящей сверхдержавы – Великобритании королевы Виктории.