Сибирская эпопея

«Я на днях получил известие, что китовая ловля сосредоточивается с прошлого года в южной части Охотского моря; это привело туда множество судов различных народов, которые трутся около Сахалина и легко могут занять северную часть его, никем необитаемую, могут сделать это даже без распоряжений своих правительств», – написал встревоженный Муравьёв в Петербург в одном из своих первых докладов.⁹³ «Враг совсем близко, – признался он одному из своих молодых помощников, – больше не время дремать».⁹⁴ Наблюдая за развитием ситуации из своего иркутского дворца, новый генерал-губернатор был также удивлен присутствием в регионе англо-саксонских путешественников, проявлявших выраженный интерес к русским владениям на Тихом океане и к способам попасть туда. «Под видом ученых разысканий Гиль прожил тут три месяца, и я вполне убедился, что он такой же ученый, как и я. Я слишком подробно разобрал Гиля, чтобы не убедиться в истинной цели его путешествия: ему надобно видеть только Камчатку <…> Явился второй англичанин, Остен, и покатился по другому пути сообщения Сибири с Восточным [Тихим] океаном: за Нерчинском р. Шилка, за Шилкою Амур, в устьях Амура необитаемый Сахалин, ожидающий господ, чтобы запереть плаванье по Амуру»,⁹⁵ – доносил он в Петербург. Наконец был задержан и третий заезжий иностранец, которого выдворили из России через ее европейскую границу. Какие еще сигналы тревоги требовались петербургским министрам? «Не пройдет, может быть, и года, даже несколько месяцев, и сперва весь мир, а потом Петербург прочитает в своих «Ведомостях», что англичане, или французы, овладели, по добровольному согласию китайцев, устьем Амура и получили дозволение ходить вверх и вниз по этой реке до Нерчинска … Странно будет это известие; но оно неизбежно … Если Россия не хочет видеть своих сокровищ, – надо же, чтоб кто-нибудь их видел и брал свои меры! … Место свято не будет пусто!»⁹⁶

Английский натиск на тихоокеанском фланге угрожал не только Амуру. Как показал опыт, русские владения на побережье Тихого океана, – Камчатку и аляскинские колонии, было очень затруднительно снабжать и защищать. Доставка туда продовольствия, оружия и других материальных ресурсов осуществлялась по суше через всю Сибирь, причем на это уходили месяцы, а затраты были непомерными. Лишь несколько военных судов, сильно уступавших кораблям английского флота, могли в случае необходимости достичь Тихого океана, чтобы защитить тамошние колонии, но им пришлось бы тогда совершить кругосветное путешествие, отправляясь в плавание из Балтийского моря. Все это, по словам Муравьёва, объяснялось тем, что никакой судоходный путь не связывал Сибирь с океаном. Завоевание Приамурья могло бы решить названные проблемы и обеспечить русское присутствие на Тихом океане. «Амур столь же необходим восточным губерниям России, как и восточный берег Балтики ее западным губерниям», – написал еще его предшественник на посту генерал-губернатора. Муравьёв сделал дополнительный шаг: отныне России следовало действовать, не дожидаясь изменения ситуации. В этом он видел исторический шанс для своего Отечества, а для себя – стратегическую задачу. Отныне Амур стал его делом.