Сибирская эпопея

Под предводительством единственного парохода «Аргунь» флотилия начала сплав по реке. Несмотря на сильное течение, продвижение вперед замедлялось бесчисленными песчаными перекатами, требовавшими сложных маневров от лоцманов более крупных судов, чтобы избежать частых посадок на мель. Невесть откуда взялись слухи, что китайцы перегородили реку цепями длиной несколько километров. По правде говоря, никто не потрудился предупредить заранее маньчжурские власти о походе столь необычного флота по их территории. Формальная граница была достигнута через четыре дня после отплытия, когда пароход «Аргунь» покинул Шилку и вошел в русло самого Амура. Это произошло в половине третьего пополудни, под дождем, зарядившим с самого утра. Трубачи экспедиционного оркестра торжественно заиграли гимн России «Боже, Царя храни». В лодках и на плотах все встали и перекрестились. Муравьёв, придававший большое значение символическим жестам, зачерпнул из реки стакан воды и, подняв его перед всеми участниками похода, осушил до дна под крики «ура» обступивших его участников речной экспедиции. Можно ли было лучшим образом дать понять, что Россия твердо намеревается овладеть гигантской водной артерией, текущей на восток?

Никакой цепью китайцы реку не перегородили. Они совершенно ничего не знали об этом походе. Первые маньчжурские селения на правом берегу реки русская флотилия обнаружила лишь спустя три недели после начала плавания. Когда сплав приблизился к Айгуну, китайскому административному центру на «реке Черного дракона», Муравьёв направил курьера к тамошнему наместнику. В полном соответствии с указаниями, полученными из Петербурга, запрещавшими какие бы то ни было насильственные действия в отношении Китая, его послание было подчеркнуто миролюбиво: никакого беспокойства, мы лишь проплываем мимо, направляясь к устью реки, чтобы защитить наши тихоокеанские владения от французов и англичан, ставших отныне общими врагами обеих наших империй. Маньчжурский наместник был немало удивлен происходящим, тем более что никаких указаний на сей счет из Пекина не поступало. Вначале он ответил решительным отказом на просьбу пропустить русскую экспедицию. Однако увидев на следующее утро суда, выстроившиеся в линию на реке по команде Муравьёва, с солдатами на борту в полной боевой готовности, он решил потянуть время. В китайском порту насчитывалось всего 35 джонок, лишенных всякого оружия; никто еще в этих краях не видел корабля без парусов, как «Аргунь», чей дым вселял беспокойство в местных китайцев. Русскую делегацию пригласили в шатер, устроенный на берегу реки, и, чтобы ввести незваных гостей в заблуждение, китайцы поставили позади шатра тысячу человек с палками, спешно выкрашенными в черный цвет, чтобы придать им сходство с копьями, и луками на плечах. «По всей видимости, китайцы, живущие в этой части страны, не достигли никакого прогресса за два последних века»,¹²³ – отметил британский географ и картограф Эрнст Равенштайн, выпустивший в 1861 году книгу, целиком посвященную Амурскому вопросу. В сущности, как рассудил наместник, будет лучше, если беспокойная армада отплывет как можно скорее и как можно дальше. Он удовольствовался лишь тем, что запретил русским высаживаться где бы то ни было на берегу, после чего флотилия, ободренная отсутствием всякого вооруженного сопротивления со стороны китайцев, вновь подняла паруса.

После этого экспедиция двигалась вниз по течению Амура почти без приключений. В летописи похода упоминается лишь буря, чуть было не потопившая все плоты и баржи и вынудившая сделать стоянку на два дня, чтобы высушить провиант. И больше ничего. Маньчжуры (если только они там были) покинули берега при известии о прибытии русских, прочие же местные жители с любопытством взирали на этот причудливый караван, проплывавший перед их глазами. У капитана «Аргуни» не было под рукой никакой карты реки, чтобы ориентироваться, и ему приходилось пользоваться общей картой Азии: никто отчетливо не представлял себе, какое расстояние еще требуется преодолеть, чтобы достичь двух русских постов, основанных Невельским – Николаевского в устье Амура и Мариинского, отстоящего от него в нескольких сотнях километрах вверх по течению.

10 июня Муравьёв, погруженный в думы о завершении плавания и, вероятно, озабоченный скорейшей отправкой части перевезенных солдат в подкрепление на Камчатку, заметил небольшой русский парусник, шедший против течения им навстречу. Даже не удосужившись поприветствовать офицера, стоявшего на корме, он крикнул: «Сколько еще до Мариинского поста?» И получил ответ: «500 верст!»[80] Но разочарование быстро сменилось радостью, поскольку офицер привез хорошие новости: Невельской сообщал своему начальнику, что в конечном пункте сплава все уже подготовлено. Четыре торговых судна «Российско-Американской компании» и военные корабли собраны и готовы к отплытию с солдатами, оружием и провиантом на борту.