Сибирская эпопея

Но когда эскадра под командованием адмирала Брюса вошла в узкий проход, ведущий в Петропавловскую бухту, она не обнаружила там никаких признаков жизни, ни единой шлюпки. И вновь Муравьёв опередил противника. Предвидя возвращение союзников после поражения, понесенного ими предшествующим летом, и не располагая достаточными ресурсами, генерал-губернатор отдал распоряжение об эвакуации к сибирским берегам главного порта Камчатки вместе со всем вооружением и скарбом. Находясь в Иркутске, вдали от театра военных действий, Муравьёв решился на этот шаг, ничего не зная о подлинных намерениях противника и не имея никаких распоряжений от царя и правительства. Его инициатива шла вразрез со всеми принципами работы, принятыми в русской администрации. И вновь фрондирующий губернатор поставил на карту свою карьеру. Рассматривая в подзорную трубу оставленный Петропавловск, адмирал Брюс заметил лишь американский флаг, водруженный над одним из складов как бы в пику английским гостям. Британцы разрушили артиллерийские позиции и предали огню административные здания, «правда, без согласия на то адмирала»,¹²⁶ как подчеркивает историк этого похода Равенштайн. Затем союзный флот без промедления отправился в погоню за русскими.

Но куда же они подевались? Согласно плану Муравьёва, весь флот следовало укрыть в удаленных протоках амурского устья несколько выше по течению. Таким способом он надеялся обмануть лучший в мире флот, офицерам которого еще ничего не было известно об открытиях Невельского. Когда быстрые британские фрегаты под всеми парусами приблизились к пресловутым песчаным мелям в Татарском проливе, они различили в весеннем тумане несколько тяжеловооруженных кораблей, укрывшихся на рейде. Не зная, что на борту находятся последние штатские, эвакуированные из Петропавловска, адмирал не решился рисковать и предпочел дожидаться в открытом море подхода подкреплений. Когда же туман рассеялся, «пташки упорхнули»,¹²⁷ по замечанию Равенштайна. «Может показаться самонадеянным, что штатский человек позволяет себе какие-то комментарии по поводу военно-морских операций, но мы не можем удержаться от мысли, что флота из 17 судов было бы вполне достаточно для блокирования входа в Амур с севера и юга даже в случае, когда сочли неразумным атаковать позиции русских на нижнем Амуре»,¹²⁸ – невозмутимо отметил летописец, информировавший английское общественное мнение о событиях. В свою очередь адмирал рассеял свои силы по всему Охотскому морю в поисках русского флота, но ему удалось лишь разрушить несколько факторий «Российско-Американской компании» и захватить в плен горстку финляндцев, служивших там. «14 пленных: блистательный успех военно-морской кампании в Тихом океане!»,¹²⁹ – резюмирует Равенштайн, обращаясь к своим читателям в Европе.

Муравьёв спас русские военные корабли и поселенцев. Возможно даже, что именно благодаря ему Россия удержала свои позиции на Дальнем Востоке. Ибо когда на следующий год английские и французские парусники снова появились на Тихом океане, Крымская война уже закончилась, и союзный флот двинулся южнее, к берегам Китая, который был поставлен на колени в результате жестокой колониальной войны. После этого англичане, занятые подавлением восстания сипаев в Индии, на многие годы оставят в покое азиатское побережье Тихого океана. В Петербурге военная хитрость генерал-губернатора Сибири, принесшая России победу, была расценена как акт героизма, тем более утешительный, что страна вынуждена была смириться с поражением в Крыму. «Наше Амурское дело должно возместить России весь ущерб, причиненный ей Западом»,¹³⁰ – написал Муравьёв из поездки своему адъютанту Корсакову. Приняв единоличные тактические решения на Тихом океане и даже не удосужившись предупредить об этом столицу, Муравьёв, по замечанию его биографа И.П. Барсукова, проявил неслыханную дерзость, но при этом также рассчитывал на свои доверительные отношения с царем Николаем I. Когда того не стало за несколько недель до окончания войны, в стране многое переменилось.

* * *