Сибирская эпопея

Адвокатом Транссиба опять выступил Сергей Витте. В новом геополитическом раскладе министр финансов увидел великолепный повод для продолжения и ускорения реализации столь дорогого его сердцу проекта трансконтинентального пути. В резком изменении геополитического положения на Дальнем Востоке бывший железнодорожный служащий, ставший главной фигурой в правительстве царя Николая, усматривал даже новый шанс для России: возможность заключить с Китаем оборонительный союз, снискать расположение старой вдовствующей императрицы Цыси ввиду агрессивных поползновений Японии и европейских держав. Это означало стратегический разворот, ведь династия Романовых впервые решилась подставить плечо династии Цин, выступая в качестве ее покровительницы. Творцом этой политики был Витте. В одном из своих выступлений он заявил: «В колониальной политике Россия не нуждается, ее внешние задачи не только мирного характера, но даже наиболее культурного в истинном смысле этого слова, ибо миссия России на Востоке в противовес стремлению западно-европейских держав к экономическому и нередко политическому порабощению народов Востока должна быть миссией охранительной и просветительной. На долю России естественно выпадает защита сопредельных ей восточных стран, находящихся в сфере ее просветительного влияния, от чрезмерных притязаний, политических и колониальных, со стороны других держав».¹²²

Не все в Петербурге разделяли данную точку зрения. Многие адмиралы, а также консервативный клан, включая Великого князя Александра, высоко ценимого новым государем, были склонны видеть в слабости Китая удобную возможность еще более расширить русские владения в Азии. Некоторые генералы даже не скрывали своего стремления аннексировать всю Маньчжурию, которую они рассматривали в качестве «естественной собственности» Российской империи, по выражению командующего русскими войсками в Забайкалье.¹²³ Высшие флотские чины особенно заглядывались на Ляодунский полуостров, который японцы оставили незадолго перед тем. Коммерческий порт Далянь и уникальная гавань Порт-Артура могли бы, по их мнению, стать незамерзающими глубоководными портами – более удобными, нежели Владивосток, расположенный севернее, на побережье Японского моря. Трения между сторонниками сотрудничества с Китаем и теми, кто ратовал за его завоевание, приобретали особую остроту в связи с тем, что Николай, еще не помазанный на царство, не располагал пока никаким естественным авторитетом в своем окружении. В своих «Воспоминаниях» Витте рассказывает о нескольких таких обсуждениях за закрытыми дверями с участием министров и высших армейских чинов, где разгорались жаркие споры по поводу будущего Китая. На одном из них, состоявшемся подальше от посторонних глаз, в квартире товарища министра иностранных дел, Витте отстаивал идею стратегической, долгосрочной поддержки Китая, заявив, что «весь интерес России на многие и многие годы заключается в том, чтобы Китай оставался тем, чем он есть». И заключил: «Для этого необходимо всеми силами поддерживать принцип цельности и неприкосновенности Китайской империи».¹²⁴

Железная дорога – его железная дорога – была для Витте соединительным звеном этого неравного союза между двумя династиями под занавес их существования, в некотором роде орудием имперской антиимпериалистической политики, отголоски чего звучат даже в составленном в те годы путеводителе по Транссибу: «До настоящего времени жизнь азиатского мира протекала в стороне от всего. Азия находилась в контакте с европейской культурой и цивилизацией лишь внешне, будучи объектом жестокой эксплуатации. В отличие от этого, политика России на Востоке неизменно преследует иные цели, стремясь к поддержанию мира на всех огромных пространствах, лежащих у ее границ, к взаимному благу народов. …Увеличение русского населения на Востоке окажет также значительное влияние и на политическое положение в Азии: оно даст возможность развернуть национальные силы и создать действительную гражданственность, что становится тем необходимее, что азиатские государства, как Япония и Китай, начинают выходить из положения прежнего застоя».¹²⁵