Сибирская эпопея

С переездом двора в Москву по случаю коронации туда же переместились и переговоры. Для своего высокопоставленного партнера Витте добился частной аудиенции у будущего Николая II. Некоторые европейские дипломаты встревожились: какие еще интриги затевает Сергей Витте? Последний, следя за мельчайшими деталями в стремлении ублажить китайского гостя, был сильно обеспокоен губительными последствиями для имиджа царя и всей России катастрофы в самый разгар коронационных торжеств. На Ходынском поле в предместье Москвы, где по традиции во время праздника новый царь угощал своих подданных, из-за давки и неразберихи произошла трагедия: тысячи бедняков и нищих были растоптаны толпой. Количество погибших и раненых исчислялось сотнями[112]. В глазах русского народа это служило дурным предзнаменованием для правления Николая II. Не желая нарушать протокол, царь отправился тем же вечером на бал, устроенный послом Франции. Что скажет на это Ли Хунчжан? Реакция китайского сановника озадачила русского министра. Узнав, что царю доложили о количестве жертв, китаец покачал головой: «Ну, у вас государственные деятели неопытные; вот, когда я был генерал-губернатором Печилийской области, то у меня была чума и поумирали десятки тысяч людей, а я всегда писал богдыхану, что у нас все благополучно, и когда меня спрашивали: нет ли у вас каких-нибудь болезней? Я отвечал: никаких болезней нет, что все население здорово. Кончив эту фразу, Ли-Хун-Чан как бы поставил точку, а затем обратился ко мне с вопросом: – Ну, скажите, пожалуйста, для чего я буду огорчать богдыхана сообщением, что у меня умирают люди? Если бы я был сановником Вашего Государя, я, конечно, все от него скрыл бы. Для чего его, бедного, огорчать?». На что Витте не без назидательности замечает в своих «Воспоминаниях»: «Ну, все-таки мы ушли далее Китая».¹³¹

Когда Ли Хунчжан возвратился на родину в мае 1896 года, договор был практически заключен. Формально его подписали в Берлине в августе того же года. Раздел о взаимных гарантиях на случай агрессии носил секретный характер, однако предоставление концессии на проведение железной дороги через всю Маньчжурию, разумеется, было невозможно длительное время скрывать от широкой публики. Согласно договору, Китай обязался выделить полосу земли длиной почти 1 550 км, которая позволяла Транссибу достичь Владивостока через маньчжурские степи. Китай отказывался от взимания всяких пошлин с транзитных грузов и пассажиров, а также от налогообложения железнодорожной компании и снизил свои импортно-экспортные пошлины для товаров из России. Железнодорожная компания имела право на сооружение всей инфраструктуры, вокзалов, депо, дорог и жилья вдоль пути вплоть до формирования новых городов. По всей длине дороги компании вверялись безопасность, управление и полицейские функции. Последняя должна была также наладить и обслуживать телеграфную связь, проведенную параллельно железнодорожному пути¹³².

Участники соглашения спешили. Дорогу следовало сдать в эксплуатацию через шесть лет. Самое позднее ее открытие должно было состояться в 1902 году. Концессия предоставлялась на 80 лет, после чего ее строения предполагалось безвозмездно передать китайцам. Последние могли поднять вопрос о выкупе по истечении 36 лет, однако русские переговорщики, в их числе Витте, признавались, что в таком случае цена оказалась бы баснословно высокой и явно не по карману Китаю. Формально концессия не была предоставлена ни России, ни Обществу российских железных дорог: желая сохранить лицо, китайцы остались непреклонны в этом пункте. Обладателем концессии и ответственным за финансирование проекта стал коммерческий Русско-Китайский банк, созданный все тем же Витте для обеспечения Китаю возможности справиться со своими финансовыми обязательствами. В сделке участвовало несколько французских банков – проверенных партнеров Сергея Витте. На деле же банк этот служил всего лишь промежуточным звеном и вскоре передал концессию новому, специально созданному Обществу Китайско-Восточной железной дороги (ОКВЖД), большая часть акций которого контролировалось русским государственным капиталом. Для приличия его президентом был назначен китаец, однако в договоре уточнялось, что «следует запрашивать мнение [русского] министра финансов всякий раз, когда Общество пожелает назначить главного инженера, управляющего директора либо инженеров-начальников служб».¹³³

Договор носил кабальный характер. В европейских канцеляриях утверждали, что речь идет о фактической аннексии Маньчжурии. Вскоре зародились подозрения, что Сергей Витте угощал своего гостя не одним только чаем или табаком. Современный немецкий историк Дитмар Дальман упоминает взятку в размере 3 млн рублей.¹³⁴ Витте категорически отвергал всякую идею злоупотребления с его стороны. Как мы увидим, через несколько месяцев все изменится. Однако Китай проявлял наибольшую заинтересованность в секретном разделе договора, представлявшем собой соглашение о взаимной обороне против любой японской агрессии.