Сибирская эпопея

Преданный престолу, но, несомненно, также и очень чувствительный к царским милостям, которых он рисковал лишиться, Витте облачился в свой дипломатический мундир и возобновил дискуссии с китайским канцлером, недовольным новыми притязаниями России. В своих «Воспоминаниях» русский министр гораздо менее распространяется об этой второй фазе переговоров, чем о первой, состоявшейся во время коронации, поскольку во второй раз все выглядело менее благообразно. Всего несколько строк, в которых он признает, что «подмазал» канцлера Ли Хунчжана и еще одного китайского сановника, чтобы получить их согласие. Первому он посулил 500 тысяч рублей, а второму – 250 тысяч: «Это был единственный раз, когда в моих переговорах с китайцами я прибег к заинтересованию их посредством взяток».¹⁴⁹ Как бы то ни было, после этого дело пошло быстро: 15 марта 1898 года оба подкупленных Витте чиновника подписали новый договор, предоставившей России право аренды Ляодунского полуострова сроком на 25 лет вместе с портами Далянь и Порт-Артур, а также право для Общества Китайско-Восточной железной дороги на продление своей магистрали с помощью новой ветки, получившей название Южно-Маньчжурской железной дороги и призванной соединить побережье Жёлтого моря с Маньчжурией, Сибирью и в конечном счете с Европейской Россией. В противоположность первому отрезку Маньчжурской магистрали, проходившему по почти безлюдным северным степям, южная линия протяженностью 1 080 км пересекала возделанные равнины, где проживали миллионы китайцев, делала остановку в Мукдене, колыбели Маньчжурской династии, и затем шла до Даляня (переименованного в Дальний на русский манер), который должен был стать ее конечной точкой. Благодаря этой концессии Россия фактически прибрала к рукам дополнительно 2 500 км² маньчжурской территории, а самое главное, получила выход к более спокойным для плавания морям, омывающим север Китая, Корею и Японию. Русские не делали из этого тайны: по их замыслу, коммерческий порт Далянь и военный Порт-Артур, расположенные на расстоянии примерно 40 км друг от друга, были призваны потеснить Владивосток, гораздо менее благоприятно расположенный. И даже если город, «владеющий Востоком» (то есть Владивосток), оставался по-прежнему связанным со строящейся магистралью, Далянь и Порт-Артур отныне превращались в конечные станции Транссиба. Финансовые документы и туристические проспекты[117] были срочно подкорректированы с учетом этого обстоятельства, новые карты увидели свет. «Пассажир» Транссиба на Всемирной выставке в Париже завершал свою воображаемую поездку в типично китайском антураже.

Дело было провернуто столь ловко, а договор оказался столь выгодным для России, что даже царь был изумлен: «Это настолько хорошо, что я с трудом в это верю», – написал он в пометке на телеграмме из Пекина, присланной Витте. Однако сам главный переговорщик не разделял эйфории двора. Напротив, странное чувство горечи охватило его. «За несколько лет до захвата Квантунской области мы заставили уйти оттуда японцев и под лозунгом того, что мы не можем допустить нарушения целости Китая, заключили с Китаем секретный оборонительный союз против Японии, приобретши через это весьма существенные выгоды на Дальнем Востоке и затем, в самом непродолжительном времени, сами же захватили часть той области, из которой вынудили Японию, после победоносной войны, уйти под лозунгом, что мы не можем допустить нарушения целости Китайской Империи», – написал Витте и заключил: «Этот захват… представляет собою акт небывалого коварства».¹⁵⁰

Для русских партия при всем этом не была выиграна. Повсюду в Китае новый удар по национальному достоинству неожиданно разжег огонь восстания, направленного против императорской семьи и царящей коррупции. 18 месяцев спустя боксеры перешли во всеобщее наступление: нападали на европейские миссии и торговые представительства, поджигали иностранные концессии, причем на этот раз всю силу своего гнева они обрушили на строящуюся русскую железную дорогу. Народное возмущение было столь мощным, что целые подразделения императорской армии присоединились к повстанцам. В Пекине западные дипломатические миссии оказались в осаде. В Маньчжурии толпы бунтовщиков разворотили 900 из 1 300 км уже уложенных путей вместе с телеграфными линиями.¹⁵¹ Были пущены под откос несколько поездов, разграблены, а затем сожжены станции. Русские служащие и рабочие были эвакуированы вместе с семьями. В Благовещенске, небольшом городке, основанном 50 годами ранее на Амуре графом Муравьёвым-Амурским, местное население при содействии военных устроило избиение нескольких тысяч проживавших там китайцев, которых сбрасывали прямо в реку.

* * *