Сибирская эпопея

Страна была залита кровью и полыхала в огне, Маньчжурия погрузилась в войну. Русское общественное мнение обнаружило, что армия России вовлечена в конфликт на краю света. Еженедельник «Неделя» писал: «Китайцы огромного роста, чуть не в четыре аршина; ходят они в шелку да в золоте; оттого, что живут они на восходе солнца, лица у них желтые».¹⁵² В Петербурге эта кровавая вакханалия и новая конвульсия Китая были восприняты «ястребами» как еще одна возможность извлечь для себя выгоду. «Я очень счастлив, – иронично заявил генерал Куропаткин Сергею Витте, – нам только что дали повод для взятия Маньчжурии».¹⁵³ Было мобилизовано 200 тысяч русских солдат.¹⁵⁴ Летом 1900 года Россия направила свои войска в качестве подкрепления экспедиционного корпуса, образованного из англичан, французов, американцев и японцев для снятия осады со своих дипломатических миссий и наказания Китая. В августе 1900 года, когда Парижская Всемирная выставка была в самом разгаре, китайская столица была взята и вновь подверглись грабежу роскошные Летний императорский дворец и парк[118]. Сверх того, Китай должен был выплатить дополнительные «военные компенсации» размером в 450 млн долларов и обязался «запретить своим гражданам каким-либо способом причинять ущерб интересам иностранных держав или их представителям».

Русский флаг взметнулся над Порт-Артуром. Невзирая на войну, эпидемии, нехватку рабочей силы, бесчисленные препятствия природного или технического характера, Общество Китайско-Восточной железной дороги уложилось в намеченные сроки и даже с опережением графика в несколько месяцев. 3-го ноября 1901 года было открыто движение из Порт-Артура или Владивостока до Харбина и Восточной Сибири. В этой связи Витте направил телеграмму Николаю II, напомнив ему о событии десятилетней давности, когда тот был еще цесаревичем и наследником трона: «19 мая 1891 г. Ваше Величество с лопатой в руках положили начало строительству Великого Сибирского пути. Сегодня, в годовщину Вашего восшествия на престол, железная дорога от азиатского Востока завершена. От всего сердца осмелюсь выразить Вашему Величеству свое верноподданное поздравление с сим историческим событием. С прокладкой двух тысяч четырехсот верст рельсов [2 640 км] от Забайкалья до Владивостока или Порт-Артура наше предприятие в Маньчжурии практически закончено, пусть еще и не вполне».¹⁵⁵

Последнее утверждение соответствовало действительности. На страницах официального путеводителя по Транссибу (1900), посвященных маньчжурскому отрезку дороги, авторы обращаются к кандидатам в дальнее странствие с пугающей откровенностью: «По свидетельству путешественников, посетивших Маньчжурию, между администрацией и местным населением нет ни малейших признаков общения, и зачастую их взаимоотношения окрашены ненавистью. Шпионство, доносительство распространены повсеместно <…>, кражи и разбой хунхузов остаются безнаказанными. Рабочие, служащие дороги и русские инженеры, занятые на строительстве, открыто подвергаются вооруженным нападениям банд хунхузов, во всех сферах административного управления царит коррупция».¹⁵⁶

Условия, малоблагоприятные для туризма, что и говорить. Бедекеровский путеводитель начала века информирует о них в чисто британской манере, советуя отправляющимся в Маньчжурию запастись револьвером.¹⁵⁷

* * *

В 1902 году специальный состав с почетными зарубежными гостями отправился из Петербурга в Порт-Артур.¹⁵⁸ В списке пассажиров значилось имя наследника японского престола, которого русские постарались залучить в надежде убедить империю Восходящего солнца, что эта дорога никоим образом ей не угрожает. Осенью того же года Витте самолично проехал с инспекцией по всему маршруту. Стремительность экономического развития Маньчжурии поразила его. Особенно динамично рос Харбин[119], детище Транссиба и Маньчжурской магистрали, не уступая самым быстро развивающимся городам американского Запада. Однако крестный отец Транссиба убедился также и во все еще низком уровне обслуживания. Поезд, которого он ждал, был назначен на 9 часов утра, но в назначенное время он не пришел, и его прибытие было перенесено на 11 часов, а затем на полдень. Витте принялся распекать сопровождавшего его директора компании: «Я и раньше не верил вашим докладам, и теперь не верю! Поезд придет не тогда, когда вы говорите, а когда сам придет».¹⁵⁹ Когда состав наконец-то прибыл на вокзал, было уже 17 часов!

Однако от дальневосточной поездки в памяти у Витте сохранилось и кое-что другое, нежели отклонения от расписания. В поданном царю конфиденциальном докладе, резюмировавшем его впечатления, он указал на напряженность, ощущавшуюся в этом регионе, и чем это было чревато для России: «По-моему мнению, вооруженная борьба с Японией в ближайшие годы была бы для нас большим бедствием. Я не сомневаюсь, что из этой борьбы Россия вышла бы победительницей, но победа при настоящем положении досталась бы ей ценою больших жертв и тяжело отразилась бы на ее экономическом положении».¹⁶⁰

* * *