Сибирская эпопея

В январе 1885 года во время лекции в Вашингтоне произошел инцидент. В зале присутствовал некий Уильям Джексон Армстронг, служивший в составе американского дипломатического корпуса в России. Опыт жизни в России привел его к кардинально иным выводам, чем те, которые излагал Кеннан. Армстронг утверждал, что в России сложился авторитарно-репрессивный режим, с которым нужно бороться. Когда Кеннан перешел к ответам на вопросы, между ним и Армстронгом вспыхнул спор. Затем этот спор выплеснулся на страницы газет и продолжался неделю за неделей. Смутил ли этот эпизод Кеннана? Или же знаменитый лектор решил просто воспользоваться подвернувшейся возможностью, чтобы доказать обоснованность своих убеждений? Как бы там ни было, Кеннан решил посвятить несколько месяцев углубленному изучению российского тюремного мира и политике высылки преступников в Сибирь. Планы Кеннана представляли собой мешанину: политика, эмоции, сломанные судьбы, бесконечные неизученные просторы. Кеннан готовился к большому журналистскому расследованию, начало которому он положил, еще будучи скромным телеграфистом, когда собирал документы, статистические данные и литературу по этой теме. К тому же прокатившаяся в те годы по России волна терроризма подогрела интерес западной публики: кто же были те молодые интеллектуалы, внезапно ставшие бомбометателями и убийцами? Кто те благовоспитанные девушки, сеявшие террор не только в России, но и на европейских курортах, где российская аристократическая элита привыкла пить воды? Политика революционного насилия 1870–1880-х годов, которую исповедовали народовольцы, удивляла американцев, привыкших к парламентской демократии, и вызывала их негодование. Но в сибирские шахты отправляли в первую очередь именно рядовых этой террористической армии. Кеннану они не были симпатичны. «Я отправился в Сибирь с мыслью, что эти политические ссыльные – фанатики и убийцы, безумные бомбометатели»,⁵¹ – писал он. Но ему хотелось все-таки – для очистки совести – встретиться с ними.

2 мая 1885 года Джордж Кеннан покинул Соединенные Штаты. Его большой сибирский вояж должен был продлиться пятнадцать месяцев. Судя по переписке с журналом Centure,⁵² по заданию которого Кеннан и предпринял это путешествие, он уехал с твердым намерением показать читателям ту лестную для России картину, которую он сам взлелеял. С ним ехал художник Джордж Фрост, тоже участник телеграфной экспедиции. Кеннан полностью доверял ему, но впоследствии художник попортил ему немало крови. Фрост был человеком тревожным, чуть ли не параноиком, и плохо переносил нервные перегрузки. Это, конечно, не совсем то, чего ждешь от партнера, с которым предстоит погрузиться в ужасы каторги, а также вести журналистское расследование под надзором царской полиции. Зато журналист вез собой то, о чем мог мечтать любой следователь: более 30 рекомендательных писем, подписанных самыми именитыми гражданами Российской империи. Наиболее известные российские дипломаты и эмигранты, находившиеся в Соединенных Штатах, ручались за честность и доброжелательность этого необычного путешественника. В Санкт-Петербурге Кеннан заручится еще более ценной поддержкой, ведь все видели в нем искреннего друга России. Настоящая связка ключей, позволявшая отпереть двери тюрем по всей стране, от Санкт-Петербурга до сибирской каторги, в том числе и самых тайных – Кары и Акатуя.