Сибирская эпопея

Кого же могла прельстить такая жизнь? Зачем люди ехали в нефтяные городки? «А я еду, а я еду за мечтами, за туманом и за запахом тайги»,⁹⁶ гласит припев одной из самых популярных песен тех лет, которая была в репертуаре лучших советских исполнителей. Как и эта песня, Сибирь была в моде. Перспектива приключений в необжитом регионе, жизнь первопроходцев была очень привлекательной для части молодежи. Эта притягательность только усиливалась комсомольской пропагандой, которая в значительной степени обеспечивала ежегодный приток добровольцев в неосвоенные области. Но романтика 60-х – не единственный аргумент. Это первое послевоенное поколение, безусловно, соблазняли и повышенные зарплаты в нефтегазовой отрасли, сулившие комфортную современную жизнь. Добровольцы мечтали о машинах, домах или дачах. Самый короткий путь к исполнению их желаний лежал через Сибирь. Им казалось, что необязательно оставаться там надолго: желаемую сумму можно было скопить всего за несколько лет. К тому же, диапазон востребованных профессий был велик: рыбаки, вальщики леса и конторские служащие получали надбавку к зарплате в 30 %. Для работников транспортной отрасли надбавка составляла 50 %, для строительных рабочих – 70 %, для геологов – 100 %, а для тех, кто был готов работать сварщиком на гигантских стройках нефте– и газопроводов, она достигала 120 %. Сверх того, правительство Косыгина с первых же месяцев своей работы ввело ряд дополнительных льгот, чтобы стимулировать поток добровольцев на нефтегазодобычу: за ними гарантированно сохранялось жилье в родном городе, они получали солидные подъемные на переезд, дополнительный отпуск и гарантию регулярного повышения зарплаты в период работы в Сибири.⁹⁷

С 1965 по 1980 год в регион прибыло 15 млн человек: в среднем миллион в год. На расспросы половина из них отвечали, что руководствовались прежде всего стремлением заработать. Еще четверть сопровождали кого-то из семьи. И всего 7 % отозвались на романтический зов «тумана и запаха тайги».

Всему есть предел, и романтике тоже, особенно после нескольких месяцев жизни в таких условиях. Наплыв добровольцев в Сибирь был впечатляющим, но и встречный поток был не меньше. Как правило, проведя год в нефтяном городке, 90 % вновь прибывших уезжали домой. Такая текучка рабочей силы, естественно, тревожила руководство, в связи с чем проводилось множество опросов. Ответы не вызывают удивления: 43,7 % уезжавших жаловались на отсутствие жилья и социальной инфраструктуры, 37,2 % на недостаточное снабжение. Только 18 % опрошенных уехали из-за холода и суровых природных условий.⁹⁸ Все они решили вернуться к более скромной, но обустроенной прежней жизни. После 15 лет интенсивной трудовой миграции к 1980 году около 2 млн человек со всех уголков Советского Союза окончательно осели в новых городах, давно появившихся на картах. Для властей это более чем достаточно, лишь бы нефть и газ текли рекой и кормили всю страну.

В этом отношении все показатели исключительно благоприятные. Сибирь сдержала свое обещание: темпы роста добычи оказались поразительно высокими. В 1970 году Сибирь обогнала соперничавший с ней татарско-башкирский нефтедобывающий регион, став бесспорным лидером по производству углеводородов в стране. Первое место она удерживает и сегодня. В 1975 году благодаря этому СССР даже удалось сместить США с позиции мирового лидера по производству черного золота – результат, о котором Сталин, наверное, не мог и мечтать. Газ не отстает: от примерно 9 млрд куб. м в 1955 году за последующие десять лет добыча выросла до 127 млрд куб. м с лишним, а судя по оценкам вновь открытых месторождений, можно предположить, что в сибирских недрах скрыты 40 % мировых запасов газа. Советский Союз мог уже не беспокоиться о поставках энергии в зависящие от него страны Восточной Европы, более того, можно позволить себе такую роскошь, как экспорт природных ресурсов за пределы соцлагеря.

* * *