Сибирская эпопея

Впервые эта мысль пришла в голову газовикам. Темпы роста их отрасли были такими, что имевшихся в наличии ресурсов не хватало для ее развития. Газовая промышленность требовала больших затрат: если нефть можно перевозить танкерами или железнодорожными составами, то для транспортировки газа нужна сеть трубопроводов, производство и укладка которых стоят дорого. Значительная удаленность месторождений Северной Сибири только осложняла ситуацию. Чтобы справиться с этой проблемой, руководство отрасли предложило революционное решение: если нужно привлечь гигантские инвестиции, почему бы не обратиться к банкам капиталистических стран Европы? Полученные кредиты позволили бы профинансировать строительство тысяч километров трубопроводов и закупку новых технологий, а расплатиться можно было бы поставками газа. Просить о помощи противника в самый разгар холодной войны? Естественно, политических аргументов против такого проекта было более чем достаточно. В частности, резко отрицательно отозвался Госплан. Но когда министр газовой промышленности выступил в Кремле на совещании и с цифрами в руках доказал выгоду этого решения, идея получила одобрение партийного руководства.⁹⁹ Для пилотного проекта в 1968 году выбрали нейтральную Австрию. Потом настала очередь Италии, с которой СССР уже давно поддерживал особые экономические отношения. После Италии к советской газопроводной сети была подключена и Западная Германия. Впервые после окончания войны Советский Союз по своей инициативе открыл железный занавес. В экономическом отношении это выгодная операция: теперь поставки углеводородов обеспечивают три четверти экспорта СССР в капиталистические страны. А трубы для строительства нефтепроводов, получаемые в качестве компенсации, составляют 60–70 % импорта страны.¹⁰⁰ Но в этом проекте была и политическая выгода: он уменьшает международную напряженность и открывает пути диалога, в частности с Германией, которая искала возможности возобновить отношения с восточными соседями. Сибирский газ стал топливом Новой восточной политики (Ostpolitik), которую канцлер Вилли Брандт проводил с 1969 года.

Предлагались и более смелые идеи. Был даже составлен проект масштабного экспорта газа в США через Мурманский порт. В этом были заинтересованы несколько крупных американских энергетических компаний. Но Конгресс США не хотел поддерживать коммерческие отношения с идеологическим противником и заблокировал все перспективы торгового обмена с помощью поправки Джексона – Вэника[176].

Успех газовой операции в Западной Европе не остался незамеченным нефтяниками. Сибирских запасов хватало на поставки не только в пределах Советского Союза и в дружественные восточноевропейские страны. А драгоценная валюта, которую можно было бы выручить, пригодилась во многих областях, и в первую очередь для модернизации самой нефтегазовой отрасли. Так почему бы не воспользоваться этим для развития и обустройства региона? Какая прекрасная перспектива – кормилица-Сибирь может стать пилотной областью Советского Союза!

Осенью 1973 года история как будто пришла на помощь советским нефтяникам. Чтобы наказать страны Запада, в первую очередь США, за поддержку Израиля в «войне Судного дня», страны ОПЕК ввели эмбарго на поставки сырой нефти. Картель стран-производителей черного золота извлек уроки из своих прошлых неудач: помимо полного эмбарго США, Нидерландов и некоторых колоний, производители заявили о поэтапном (на 5 % в месяц) снижении поставок нефти всем остальным потребителям, вплоть до полного выполнения их требований. Такая мера была введена, чтобы исключить любые поставки нефти в обход эмбарго через третьи страны и посеять раздор между странами-потребителями.

Цель была достигнута. Цены на топливо тут же взлетели и всего за несколько недель выросли в четыре раза. Экономика ряда крупных импортеров, таких как Япония, серьезно пострадала. Американские потребители, которые даже не задумывались о том, что наполняют свои баки импортным топливом, выстроились в очереди перед бензозаправками в страхе перед новым повышением цен. Некоторые страны, например Нидерланды и Швейцария, ввели «воскресенье без машин» с полным запретом на пользование автомобилем. В Великобритании профсоюзы шахтеров воспользовались моментом, чтобы вступить в противостояние с правительством консерваторов.