Сибирская сага. История семьи

Махнула рукой Павлу Платоновичу и быстро ушла, взяв детишек за ручки. Мама была в смятении. Каждый день перед уходом в школу я выслушивала от нее кучу разных предостережений. Мама боялась за меня — а горе пришло с другой стороны.

Отчим ехал домой из командировки — как всегда, на своем мотоцикле. В нескольких километрах от Шушенского его сбил грузовик, он улетел в кювет. Получил множество травм и перелом ключицы. Его увезли в Абакан в больницу, наложили кольца и привезли домой. Мама металась по дому, пока не позвонили из Абакана, сказав, что все обойдется.

Перед самым Новым годом от перитонита умерла мамина близкая подруга тетя Валя Савицкая. Ничто не предвещало беды. Муж тети Вали был в командировке, и они с мамой часто общались. Все было спокойно. Тетя Валя жаловалась на сильные боли в животе. Посетила гинеколога. Ответ врача был — «ничего особенного».

Однажды, находясь рядом с домом тети Вали, мама решила зайти навестить ее. Дверь оказалась не заперта. Мама вошла, окликнула — тишина. Стало очень тревожно. Мама вошла в спальню и увидела тетю Валю лежащей в постели без сознания. Ее увезли в больницу, прооперировали, но было поздно. Тетя Валя умерла.

Мы все были убиты горем. Я никак не могла поверить, что этой необыкновенной женщины больше нет в живых. Даже в гробу она была прекрасна, как будто только что уснула и сейчас откроет глаза.

Мама вспомнила цыганку:

— Вот нагадала нам всем беду!

Она не знала, что нас всех ждет еще одна страшная потеря.

В январе 1950 года в Красноярске состоялся семинар руководителей края. На нем был и Павел Платонович. 22 января участники семинара на поезде возвращались домой. На станции Сон поезд потерпел крушение. Павел Платонович погиб.

Вначале маму обманывали:

— Он пострадал, но жив. Сейчас в больнице в тяжелом состоянии.

После цыганского табора я никогда не брала карты в руки и не гадала. Колода лежала у нас в комоде. Я подошла, взяла карты и тихонько, за шторой, разложила — выпала смерть. Я быстро смешала карты и отошла от окна. Улучив момент, когда меня никто не видит, снова разложила карты — опять смерть! Я села на диван и заплакала. Ко мне подошла наша собака, овчарка Тайна, поставила передние лапы мне на колени, начала языком слизывать мои слезы и вдруг так протяжно завыла! Вначале тихо, а потом громко, из глаз ее тоже текли слезы. Когда мама вошла в комнату и увидела эту картину, она поняла: надежды больше нет, ее просто обманывают.

Мы опять остались одни. Нас переселили из нашего дома в другой, двухэтажный, на первый этаж.

Весной, во время похода в Саянские горы, я заболела крупозной пневмонией. В ужасающем состоянии меня привезли домой. Болела я очень тяжело, часто теряя сознание. Лечила меня Дина Михайловна. Они с мамой сидели по очереди около меня. Спасли пенициллином, который уже появился и в Шушенском, — достали за большие деньги. У меня начались осложнения — бронхоаденит, вероятно, туберкулезной этиологии. Проводили соответствующее лечение, но состояние было неважное. Дина Михайловна сказала маме, что мне нужно менять климат. Мама очень страдала, боялась за меня. Моя бабушка Лина написала, чтобы мы ехали к ней в Киргизию. Решающую роль сыграло ее заявление:

— Вези, не раздумывай, а то еще и ребенка потеряешь!

И мы поехали в Киргизию, в город Токмак — тот самый, где в 1941 году нас застала война.

В Шушенском я больше не была.

Москва, 2004–2008 гг.

Киргизия Снова Токмак

На дворе 2010 год. Слушаю по радио сообщения из Киргизии. Я в страшном смятении. Что это? Гражданская война? Бедные люди! События в Киргизии, случившиеся за последние годы, заставили меня вновь вернуться ко времени моего отрочества и юности.

1950 год. Осень. По совету бабушки Лины мы с мамой поехали в Киргизию, чтобы продолжить мое лечение. Бабушка писала, что тамошний климат очень полезен для легочных больных, да и фрукты не нужно покупать — у нее свой сад перед домом. Построил дом и посадил сад мамин отчим еще до начала войны. Сразу после войны он умер, а бабушка с двумя дочерьми, сыном и внуком осталась жить в Киргизии. Средняя дочь, Валя, к тому времени вышла замуж и уехала. Места в доме было немного, но что делать? Надо было спасать ребенка, то есть меня.

Мама оставила большую часть наших вещей в Ермаковском у подруги, и мы двинулись в путь. Как мы ехали в Токмак, я не помню — видимо, ничего из ряда вон выходящего в пути не произошло. Запомнился только один момент при пересадке в Новосибирске. Мама оставила меня на вокзале в зале ожидания с вещами, а сама пошла оформлять проездные документы. Я сидела около наших вещей, боясь отойти на шаг — вокруг крутились подозрительные личности, высматривая, что плохо лежит. В те времена кражи на вокзалах были обычным делом, и никто не удивлялся, если кого-то обкрадывали. Что делать? Все равно вора не найти, потому что украденные вещи тут же передавались по цепочке подельникам, а вор стоял рядом и вместе со всеми возмущался. Я была наблюдательной и даже однажды все это видела. Воры действовали так молниеносно, что поймать их за руку было невозможно.