Сирена морских глубин

Чунчжа сосредоточила внимание на рябящем солнце, которое звало ее обратно, в царство света, тепла и воздуха. Она вынырнула из воды и в этот самый миг лишилась чувств. Когда ее голова поднялась над водой, девушка не вскрикнула и не сделала судорожный вдох. Она заколыхалась на волнах, безмолвная, с откинувшейся головой и закатившимися глазами.

25

2001 год

На протяжении всей поездки, которая закончилась на подземной стоянке большого жилого комплекса, Донмин болтал о своей семье. У него было пятеро внуков: дети старшего сына Гончжу, тезки доктора Муна, – мальчик и две девочки, а также сыновья обеих дочерей.

Доктор Мун был удивлен печалью, которая охватила его при упоминании о внуках. Чунчжа никогда не стыдилась отсутствия у них сыновей – в этом смысле она была типичной уроженкой Чеджудо. Однако то, что обе их дочери не вышли замуж и не имели детей, беспокоило ее сильнее, чем она признавала.

– Прости, что я так тебя и не навестил, – грустно проговорил доктор Мун. – Пару раз мы планировали приехать, но всегда что-то мешало.

– Эй! – Донмин ударил друга кулаком по руке. – Я виноват не меньше! Ты составляешь длинный список всего, что намерен сделать, когда у тебя будут время и деньги… а потом не успеваешь оглянуться – и времени уже нет, пускай и деньги имеются! Я даже ни разу не был на Чеджудо с тех пор, как мы оттуда уехали. Сейчас это популярное место для свадебных путешествий. Корейские Гавайи. Не верится, да?

Пока мужчины прогуливались по территории, чтобы доктор Мун перед ужином подышал свежим воздухом, Донмин с гордостью расписывал ему все особенности комплекса, но доктор Мун реагировал с гораздо меньшим энтузиазмом, чем ожидал толстяк.

– Ты ничего тут не помнишь, да? – сощурился Донмин.

Доктор Мун еще раз посмотрел на здания, слишком новые, чтобы он мог их помнить. Потом устремил взгляд на большой холм вдали, который показался ему смутно знакомым.

– Что я, по-твоему, должен помнить?

– Это же место, где раньше был дом и сады моей матери! – Донмин указал на гигантский каштан, нависавший над одним из входов в комплекс. – Это дерево стояло посреди двора. Неужто не узнаешь?

Доктор Мун подошел к каштану и положил ладонь на заскорузлую кору, потрясенно озираясь по сторонам.

– Это Самсондон? Что произошло?

Доктор Мун вспомнил привольные поля и рощи, окружавшие немногочисленные здания и скромные домики. Доминантой района являлся буддийский храм.

– Мой старый район – теперь самая фешенебельная часть Каннама, – усмехнулся Донмин. – Добро пожаловать в корейский Беверли-Хиллз, дружище!

В последний раз доктор Мун прикасался к этому каштану, когда они с Чунчжой зашли к Донмину и Юнчже, чтобы теплым осенним вечером посидеть под его ветвями. На Гончжу был медицинский халат, а на Чунчже – платье, которое она сшила сама, когда работала в швейной мастерской его тети. Юнчжа и Донмин еще не успели снять фартуки, которые носили в ресторане, открытом на средства сестры Юнчжи, – та вместе со своим мужем, бывшим военным, управляла закусочной в Чикаго. Все четверо рассказывали друг другу о проведенном дне, любуясь зелеными шипастыми орехами и жалея, что те еще не дозрели и их нельзя обжарить.

Толстяк огляделся, чтобы убедиться, что рядом никого нет.

– Мы придерживали участок до окончания Олимпиады, – тихо сказал он, наклонившись к доктору. – К той поре цены на землю уже были сумасшедшими, но после они выросли еще больше. Когда мы его продали, то в одночасье сделались миллионерами. – Донмин ласково похлопал по дереву. – Все мои дети и большинство внуков сейчас наверху, ждут встречи с тобой. Мы закатим в твою честь грандиозный пир. Я велел Юнчже приготовить все твои любимые блюда. Просто притворись, что они твои любимые, даже если это не так, ладно?

– Как она? – Доктор Мун вспомнил, как стойко держалась эта молодая женщина в американском госпитале в Пусане, где военные врачи сшили ее раздвоенную верхнюю губу.

– Поверишь ли, но с годами ее стряпня стала еще лучше! – Донмин похлопал себя по животу. – Посмотри на меня! Эта женщина и грязь приготовит так, что пальчики оближешь. Суп у нее теперь еще вкуснее – невероятно, правда?

Приготовленный Юнчжой суп с красными водорослями был бесподобнейшим любовным снадобьем. В свой первый вечер на Чеджудо, перед тем как их отправили в деревню, Чунчжи, Гончжу и Донмин отправились ужинать в кафе «Ням-ням». Слушая, как Юнчжа перечисляет все блюда, которые можно заказать, толстяк так таращился на нее, что девушка залилась краской: она не сомневалась, что он с отвращением разглядывает ее заячью губу. Но Донмин едва обратил внимание на изуродованный рот девушки. Позднее молодой человек уверял, что влюбился в ее душу, которая, клялся он, ощущалась в состряпанной ею еде.

– Я никогда не забуду тот ужин, который она приготовила в доме твоей матери, когда ты представил их друг другу. – В животе у доктора Муна заурчало. – Какое нахальство: заставлять свою девушку готовить для своей матери в первый день их знакомства!

– Как еще я мог убедить старую ведьму, что Юнчжа должна стать моей женой?