Сирена морских глубин

Пока два старых друга поднимались по тропе, мимо них в обоих направлениях струился непрерывный поток туристов. Кое-кто был в обычной повседневной одежде, но большинство облачились в походные ботинки, альпинистские жилеты и спортивные шапочки. Эти люди, выглядевшие как профессиональные восходители, ритмично переставляли треккинговые палки, побуждая доктора Муна и Донмина увеличить скорость.

– Кажется, мы пренебрегли памяткой о требованиях к одежде, – усмехнулся Донмин, когда мимо них проследовала очередная пара в одинаковом, подобранном по цвету туристском снаряжении.

– Помнишь молодого парня, который недавно прошел мимо? С огромным рюкзаком и болтавшимся на нем плюшевым мишкой. Как думаешь, куда он направлялся? – Доктор Мун жалел, что не остановил парня, чтобы спросить об этом.

– На вершине есть озеро. Люди останавливаются там на ночлег, хотя по правилам это запрещено. – Выуженным из кармана носовым платком Донмин вытер с лица испарину. Потом сложил платок свежей стороной вверх и протянул его другу. – Это место считается священным. Правда, мама говорила, что всé горные вершины священны.

Пока доктор Мун промокал нос и лоб, он заметил большую птицу, кружившую над глубокой долиной, пролегавшей вдоль тропы. Птица парила над Пятьюстами генералами – скалистыми утесами, которые взирали на море со своих продуваемых всеми ветрами постов.

– Потрясающий пейзаж, правда? – Донмин посторонился, чтобы пропустить группу целеустремленно шагавших туристов. – Но на этой тропе так же многолюдно, как в любимом торговом центре Юнчжи во время распродажи.

Доктор Мун указал вдаль:

– Там смотровая площадка. Давай передохнем, когда доберемся туда.

– С тобой и в Америке такое случалось? – спросил Донмин с набитым ртом, запихнув в него половину кимпаба.

Они вдвоем дождались, пока большая группа молодых, общительных туристов закончит пикник, чтобы занять их места. Уходя, туристы предложили двум старикам оставшиеся у них роллы, обернутые в водоросли, и те с благодарностью приняли их.

– О чем ты? – спросил доктор Мун, смакуя кимпаб, который, к его удивлению, оказался исключительно вкусным.

– Тебя вечно чем-нибудь угощают. Тогда это тоже постоянно случалось.

– Не припоминаю ничего подобного.

– Как же не припоминаешь? На раздаче в столовой девушки всегда подсовывали тебе что-нибудь в придачу. Когда накладывали пшенную кашу, ты единственный получал полный черпак с горкой. И для тебя всегда оставляли самый большой кусок рыбы.

– Разве? Я не замечал.

– Ну и ну. Тебя, должно быть, и впрямь отвлекала Чунчжа.

Доктор Мун задумался.

– Полагаю, ты был точно так же одержим Юнчжей, – произнес он наконец.

– Нет, еще сильнее, – рассмеялся Донмин. Дыша полной грудью, он обводил взглядом сверкающий океан. – Нас отвлекали гормоны, и мы, по-видимому, не оценили, насколько красив был тогда Чеджудо без автомагистралей и больших отелей. Гораздо красивее, чем сейчас.

Его перебил чей-то низкий голос:

– Совершенно согласен с вами. Раньше Чеджудо был куда красивее.

На тропе стоял иссохший старик в мешковатых серых штанах и бесформенной серой куртке. Голова его под широкополой соломенной шляпой была гладко выбрита. Это был монах, с лица которого, кажется, никогда не сходила улыбка. Он указал на смотровую площадку:

– Можно мне присоединиться к вам?

Донмин встал и, поклонившись, освободил для монаха место. Тот снял рюкзак и устроился рядом с ними.

– Я всегда непременно останавливаюсь здесь, ибо это одно из немногих оставшихся на Чеджудо мест, где вид не слишком изменился с прежней поры. Если вы заслоните вон те здания ладонями, то как будто отмотаете время на пятьдесят лет назад.

Все трое мужчин подняли руки, чтобы скадрировать вид.

– Так гораздо лучше, – вздохнул Донмин.

Доктор Мун опустил руки и обратился к монаху:

– Пятьдесят лет назад вы жили на Чеджудо?

Монах с улыбкой кивнул:

– Я жил на Чеджудо всю жизнь, большей частью здесь, на этой горе. Родился тут и никогда не уезжал, даже чтобы посетить Сеул. И умру тоже здесь.

Донмин посчитал на пальцах и воззрился на своего друга:

– Мы тоже были здесь пятьдесят лет назад?

– В октябре исполнится ровно пятьдесят три года, – ответил доктор Мун. И добавил: – Но если считать по лунному календарю, получится другой срок.

Монах кивнул.

– С луной время течет иначе. – Он поскреб затылок. – Судя по акценту, вы оба, видимо, не с Чеджудо. Если вы тогда находились здесь, надо полагать, что попали сюда солдатами.

Донмин покосился на доктора Муна и только потом ответил:

– Что вы скажете, если мы и впрямь были солдатами? Вернее, новобранцами…

Следующий вопрос монаха поразил обоих друзей.

– Вероятно, вы приехали, чтобы помолиться о прощении? – спросил он.

Мужчины промолчали, и в наступившей неловкой тишине монах с улыбкой прооизнес:

– Приношу свои извинения. Я не имел в виду, что вы совершали какие-то неблаговидные поступки.

Слова застряли у доктора Муна в горле перед тем, как вырваться наружу:

– Войска националистов творили ужасные вещи. Мы были здесь. И видели, чтó происходило.

Донмин быстро добавил:

– Но сами не принимали в этом участия.