Сирена морских глубин

Доктор Мун очень тихо, так что монаху пришлось наклониться, чтобы его расслышать, произнес:

– Однако и не предотвратили этого.

Донмин посмотрел на небо:

– Если бы мы попытались, нас бы здесь сегодня не было.

Доктор Мун опустил голову. Монах, слушая их, качал головой.

– Вы явились на гору, чтобы просить о прощении. Так же как и я, – кивнул он.

Доктор Мун и Донмин не нашлись с ответом. Они с трудом могли представить, чтобы этот улыбчивый старик сотворил нечто такое, за что его нужно прощать.

Монах указал посохом вниз, на предгорья:

– Видите этот склон прямо под нами? С большой поляной между деревьев?

Посреди лесной зелени виднелась непонятно как образовавшаяся прогалина.

– Пятьдесят три года назад там находилась деревня. Пока ее не разбомбил американский самолет. Возник такой сильный пожар, что деревня горела целый день и всю ночь. Долгое время там был пустырь, да и теперь еще трава растет с трудом. – Монах закрыл глаза. – На Халласане были разрушены десятки деревень, но мне пришлось стать очевидцем уничтожения именно этой. Я шел по тропе. Увидел самолет и бомбы. Когда добрался до храма – было принято решение об эвакуации. Мы с братьями-монахами коротким путем ушли с горы, хотя обязаны были задержаться, чтобы помочь. – Старик пристыженно опустил глаза. Потом снова поднял голову; выражение его лица было печально. – С тех пор я молюсь за все погибшие на Халласане души.

Два старых друга переглянулись, поняв друг друга без слов. Доктор Мун кивнул Донмину.

– Что ж, видите ли, господин… Вы кое-чего не знаете… – Донмин прокашлялся. – Дело в том, что мы… э‑э… мы… – Его лоснящееся лицо побагровело, и он повернулся к доктору Муну. – Я не уверен, что…

И доктор Мун заговорил сам.

– Мы с ним… Мы уб-б‑бежали от н‑н‑националистов. Мы д‑д‑дезертиры. – Он снова начал заикаться, хотя, переехав в Америку, избавился от этого дефекта.

Вот и все. Их позорная тайна наконец перестала быть тайной. Теперь, когда Чунчжи не стало, кроме троих мужчин, сошедшихся на горе, об этом было известно только Юнчже.

Монах сморщил лицо.

– Какое интересное совпадение, что мы вот так встретились на Халласане. Каждый из нас троих, – он указал на доктора Муна, Донмина и себя, – дезертир.

Донмин покачал головой:

– Ваши действия – не дезертирство. Это здравомыслие. И, по-моему, то, что совершили мы, тоже нельзя считать дезертирством.

– Мы, может, и не считаем это дезертирством, но власти точно сочли бы, – упрямо возразил доктор Мун.

Двое друзей явно не впервые обсуждали это.

Донмин воскликнул:

– Но мы выполняли приказ!

– Приказ? – перебил его монах. – Чей?

– Нашего командира, лейтенанта Ли, – ответил доктор Мун. – Он велел нам покинуть Чеджудо. Вернее, он приказал нам сбежать.

28

1948 год

– Пожалуйста, господин, умоляю вас, пустите меня на гору! – дрожа, просила Чунчжа. Она должна как можно скорее отправиться на Халласан – ради бабушки.

Девушка, склонив голову, стояла на коленях перед лейтенантом Ли, который просматривал стопку бумаг, переданных ему рядовым, который исполнял обязанности его секретаря. Несмотря на позу, в голосе Чунчжи не слышалось никакой приниженности. Он звучал так, словно она изо всех сил пыталась смягчить приказной тон.

– На Халласан доступ запрещен! – Лейтенант Ли взглянул на Чунчжу сквозь очки.

Чунчжа постаралась сдержать гневный взгляд. За тот месяц, что его войска стояли в деревне, лейтенант ни разу не осведомился о самочувствии ее бабушки. Девушка понимала, что ему необходимо соблюдать видимость, но он вполне мог бы найти способ помочь, не компрометируя себя.

– Я знаю. – И, после паузы, Чунчжа почтительно добавила: – Господин.

– Тогда зачем тратишь мое время впустую? – Лейтенант гадал, как она отреагирует.

Только Чунчже и ее бабушке было известно о его истинных связях. Перед солдатами он разыгрывал рьяного приспешника националистов и их американских кураторов.

– Бабушка очень больна. Ей нужны грибы и коренья, которые можно отыскать только в горах!

«Лейтенант должен удовлетворить эту просьбу, – с отчаянием подумала девушка. – От бабушки остались одни кожа да кости, она уже не может есть».

– Для грибов слишком холодно. – Росчерком золотого пера лейтенант подписал документ, поданный секретарем.

– Не для тех, которые мне нужны, – разжав челюсти, процедила Чунчжа. – Эти грибы прирастают к стволам. Они твердые, как дерево. – Чунчжа решила пасть ниц и простереть руки в мольбе. – Умоляю вас, господин, сжальтесь над моей больной бабушкой. Пожалуйста, позвольте мне собрать на горе целебные грибы! – Она силилась придать голосу почтительность и кротость, но он звучал так, словно у нее что-то застряло в горле.

Лейтенант Ли повернулся к секретарю:

– А вы что думаете, Ун?

У секретаря Уна были хитрые маленькие глазки и такое же хитрое маленькое сердце. Он несколько раз пытался заговорить с Чунчжой на раздаче в столовой, но девушка всегда отшивала его. Теперь Ун учуял благоприятную возможность.

– Командир, по-моему, вам следует разрешить девушке сходить на гору, но дать ей сопровождающего.

Лейтенант Ли не доверял этому молодому проныре, потому и держал его при себе.