Сироты вечности

Женщина шла, низко опустив голову, и потому его не видела. Макс натянул халат и отправился следом. Он заметил, что на ней сине-зеленая униформа «Обероя».

Бывшая любовница спустилась по служебной шахте в самое сердце жилого улья. Туннели здесь освещались лишь немногочисленными волоконно-оптическими пучками, пропускающими солнечный свет. Женщина шагала, не оборачиваясь; добравшись до нужной двери, она приложила к ней ладонь и зашла в свою комнатушку. Макс постучался и уставился прямо в объектив дешевой сторожевой системы, не отвечая на ее запросы и дожидаясь, когда хозяйка сама взглянет на экран. Дверь открылась, и он скользнул внутрь. Женщина тоже облачилась в халат – видимо, собиралась в душ. Взгляд у нее был усталым.

– Боже мой, Макс. – Она чуть отступила, пропуская его в свою однокомнатную квартирку четыре на шесть.

– Свузи. – Макс сунул руки в карманы и прошелся по комнате. – Как поживаешь, детка?

Женщина пожала плечами и поплотнее запахнула полы халата. Казалось, она постарела на двадцать лет, хотя с их последней встречи минуло всего четыре года.

– Чего тебе надо, Макс?

Теперь уже он пожал плечами:

– Может, флэшбэкнем? Торонто, шестьдесят пятый. Устроим совместный приход.

– Я больше этим не балуюсь, – сказала она с горечью в голосе.

– А как насчет полнотактильного вирта, Свуз? Альфа-совместимого? Помянем старые добрые времена?

– Макс, я не могу себе этого позволить. – Улыбка у нее дернулась, она достала обычный ингалятор и добавила: – В смысле железо. Я никогда не могла позволить себе тебя.

Макс плюхнулся на мягкую скамейку:

– Тогда скотч?

Она снова покачала головой:

– Макс, чего тебе надо?

– Может, для начала расскажешь, почему бросила меня и удрала с Шальным Биллом?

– Он вел себя порядочно по отношению ко мне, а ты – нет. – Она еще плотнее запахнула халат. – Следующий вопрос.

– Чем ты тут занимаешься, малышка?

– Работаю в перерабатывающем цеху на биокамбузе «Шератона». – Она посмотрела на него почти ничего не выражающим взглядом. – Еще один вопрос, Макс, а потом, если ты не уйдешь, я велю сторожевой системе вызвать копов.

– А тебе не интересно, Свуз, что я тут делаю? – спросил Макс с улыбкой. – Чем занимался все эти годы?

– Нет.

Его улыбка увяла.

– Ладно, тогда последний вопрос. Где этот жалкий мудак Билл? Тогда, в Торонто, он заграбастал половину моей доли.

Ее губы снова дернулись.

– Билл в психушке Мацусита-Сити, в пещере с мягкими стенами метрах в трехстах под нами. Вот уже три года ходит под себя и пускает слюни.

Макс нахмурился:

– Почему? Что с ним случилось?

– Твои вопросы кончились, Макс. – Она потянулась к двери, но он схватил ее за запястье и удержал.

– Билл пытался провернуть простое дело с гибсоновской матрицей, – сказала Свузи. – Просто передвинул пару кредитных блоков. Безобидные игры для белых воротничков. Никаких жертв.

– И? – спросил Макс, все еще держа ее за запястье.

– И несколько месяцев все шло хорошо. А потом его поймали и запихнули в данте.

– Данте-костюм? Как те вирткостюмы, которыми пользовались сендеристы до присоединения к Сфере? Тот, который для боли?

– Он самый, – прошептала Свузи. – Отпусти, не то я закричу.

Макс выпустил ее руку.

– Но почему же Шальной Билл от этого спятил? Боль-то он переносить умел. Помню, раз в Детройте один уличный отморозок прожег ему руку сварочным лазером, когда мы…

– Это не просто боль, – прошептала она, – это квинтэссенция боли. И у них там всякие разные настройки… раздробленная коленная чашечка, выдернутый зуб, булавка в глаз… Биллу дали три дня в данте.

– И все-таки… – пробормотал Макс, обращаясь скорее к себе, чем к Свузи.

– До свидания, Макс, – с нажимом сказала она и прижала руку к двери.

Дверь открылась. Макс потянулся к Свузи, но та приложила палец к сторожевой панели. Он вышел в коридор.

– Что бы ты там ни задумал, – сказала Свузи, – это наверняка какое-нибудь зверство и идиотство, причем недальновидное. Как раз в твоем духе.

Макс открыл было рот, но ответить не успел: дверь скользнула на место прямо у него перед носом. Он пошел к шахте, тихонько насвистывая, засунув руки в карманы халата. Свузи все еще по нему сохнет. Уж он-то видел. Вот сорвет свой Большой Куш и заполучит ее к себе наверх в номер – флэшбэкнуть, вспомнить старые времена.

На следующий день Макс потащился за евродамой (госпожой Эрмой Шелл из клон-династии Шеллов) в музей на Базе Спокойствия и к памятнику первой высадке на Луне. Но спустя полчаса после начала экскурсии он забыл о евродаме, потому что нашел свой Большой Куш.

Музей располагался у черта на куличках, добраться туда можно было только на экскурсионном шаттле. Кроме закусочной и самого музея (темный зал, набитый старыми скафандрами и фотографиями лыбящихся мужланов-астронавтов из двадцатого века; скучная до зубовного скрежета голограмма с каким-то лысеющим уродом со странной ухмылочкой), был еще памятник первой высадке.

Интереса ко всей этой древней истории Макс не испытывал ровным счетом никакого. Но когда вслед за госпожой Шелл он притащился в обзорный кольцевой коридор вокруг памятника высадке, все наконец-то встало на свои места.