Сироты вечности

Макс мимоходом подумал, не прихватить ли и флаг, но потом решил не отклоняться от сценария. Поддавшись порыву, он выдернул криво торчавший флагшток из серого реголита и метнул его, словно копье. Жесткий пластиковый флаг подпортил траекторию, и флагшток неуклюже полетел куда-то через крышу галереи.

«Никаких больше дурачеств», – велел себе Макс.

Первый след Нила Армстронга отыскался легко – его все еще подсвечивал золотом лазерный прожектор. Макс открыл сумку и принялся за работу. Лопатки, шпатели, фиксатор, пеноформа. Управился меньше чем за пять минут.

Макс сложил в сумку контейнер из пеноформы и инструменты, вприпрыжку припустил к галерее, легко вспрыгнул на ее крышу, а оттуда на крышу музея. Сложил все добро в кофр, дернул за рычаги управления на руле, и хоппер заскользил в метре от поверхности Моря Спокойствия. На полицейских и аварийных каналах царила такая же полнейшая тишина, как и в превратившемся в могилу музее.

Вдоль неглубокой борозды, идущей от края кратера, Макс добрался до оврага, располагавшегося в тридцати километрах на северо-восток, припарковал хоппер в чернильно-черной тени на твердой скале, вытащил сумку, спрятал ее в расщелину, но тут его одолело любопытство. Он достал контейнер из пеноформы и надломил его, чтобы в последний раз взглянуть на бессмертный след Нила Армстронга – наследие всего человечества, способное это самое человечество пережить.

Перчатки не удержали край контейнера, он выскользнул, и Макс, спеша его поймать, взмахнул руками слишком быстро. Сам контейнер он ухватил, но жесткий гипс со следом вылетел оттуда грациозно, почти без трения, трижды медленно перевернулся ровнехонько на таком расстоянии, что размахивающий руками Макс не сумел его достать, врезался в острый край скалы и разлетелся на тысячу пылевых и гипсовых крупинок.

– Ой, – сказал Макс.

Несколько секунд он стоял, прислонившись к скале, и изо всех сил пытался сдержать рвотные позывы, чтобы не заблевать шлем. Потом Макса осенило, и настроение его значительно улучшилось.

Сам след ему и не нужен! Главное – получить выкуп, а там пусть лунатики дрочат в свое удовольствие.

Но тут Макса снова накрыло, и он опять привалился к скале. Лунатики славились своим суровым первопоселенческим правосудием, а еще больше – прагматизмом. Если они получат свой след, то, наверное, не станут тратиться и посылать наемных убийц на Землю. А вот если они заплатят выкуп, но не получат ничего…

«Merde, – подумал Макс. – И все это ради какого-то идиотского следа – точно такого же, как миллионы других следов в здешней пыли…»

За поляризованным стеклом шлема расцвела ухмылка. Макс вприпрыжку спустился по каменистому склону к пыльной поверхности лунного моря, потоптался немного, выбрал самый отчетливый след, а потом принялся колдовать с фиксаторами и пеноформой. Поднял новехонький след, запечатал и спрятал в сумку, а сумку засунул в ту самую расщелину. Потом раскочегарил хоппер и спустился на нем пониже, чтобы выхлопная струя развеяла остальные его следы.

Хоппер и скафандр Макс сдал скучающему малому за стойкой и в номер вернулся еще до того, как горничная пришла разложить постель на ночь и оставить на подушке мятную шоколадку.

«И еще кое-что, – подумал он перед тем, как провалиться в сон. – До возвращения на Землю утром нужно разобраться с крошкой Свузи. Она ничего не знает, но зато знает меня». Не беда. Он вставил компоненты для убивалки обратно в «Никон». Воспользуется ею еще разочек, а потом избавится от деталей перед посадкой на шаттл.

Они ворвались к Максу примерно через полчаса (не меньше двенадцати громил), отдубасили его до бесчувствия (он даже сесть на кровати не успел) и поволокли куда-то прямо в шелковой пижаме. Ногти на Максовых ногах чуть слышно царапали по кафельному полу. Громилы поставили в центре гостиной стул, швырнули туда Макса и опять принялись дубасить, пока другие устанавливали вокруг какое-то оборудование.

Когда Макс очнулся, к нему, уже голому, как раз прилаживали черно-красный данте.

– Суд? – кое-как выговорил Макс расквашенными губами.

– К хренам собачьим суд, – отозвался крупный лунатик с растрепанной рыжей бородой (руки у него были толще, чем Максовы ноги). – Мы знаем, что это сделал ты. – Бородач ухмыльнулся. – К тому же я как раз судья.

– Доказательства? – проскрежетал Макс обломками зубов.

– Надо было слушать своего инструктора, когда тебе рассказывали про скафандр, – встрял огромный лысый верзила, который прилаживал на лицо Максу гарнитуру.

– Инструктора?

Макс случайно бросил взгляд на пульт управления, к которому сходились идущие из скользкого данте проводки, и его внимание захватили указанные там настройки. Первыми значились «РАЗДРОБЛЕННЫЕ ЯИЧКИ», дальше следовала «ОТВЕРТКА В ГЛАЗ», а еще дальше начиналось такое, что разум Макса отказывался это принимать.

– Про скафандр? – успел он сказать за секунду до того, как ему в правый оптический нерв, не церемонясь, вогнали вводы виртвизоров.