Система и структура языка в свете марксистско-ленинской методологии

Изучение фонологических систем с точки зрения наличия в них реализованных, заполненных и пустых клеток по сравнению с другими языковыми уровнями имеет более давнюю историю. Если в области словоизменения, словообразования, семантики вопрос о действительном и возможном в системе только ставится, в фонологии он получил детальное освещение и в диахроническом и в синхроническом аспектах. Одной из причин этого может быть различная степень сложности систем. Фонологическая система обладает наименьшим количеством элементов, и все они не являются двусторонними знаками языка. Словоизменительная, словообразовательная и лексическая системы имеют несравненно большее количество элементов, инвентарь их даже для таких изученных языков, как русский и украинский, еще не составлен. Элементы этих систем валяются двусторонними единицами, им присущи более сложные отношения в системе. Для систем двусторонних единиц (словоизменительных, словообразовательных морфем, лексем) остается актуальным вопрос об установлении парадигм, в пределах которых, как мы пытались показать, и решается вопрос о возможном и реализованном. Поле действия каждой последующей парадигмы, то есть расположенной по уровням языка в порядке усложнения (словоизменения, словообразования, лексики), шире, чем у предыдущей, следовательно, усложняется процесс восстановления пустых клеток. Сегодня нельзя назвать работы по словообразованию или лексике, где бы так убедительно было показано соотношение возможного и действительного в системе, как это сделано в упоминавшейся книге А. Мартине. Учет соотношения заполненных и пустых клеток в фонологических системах языков мира в историческом плане позволил А. Мартине сформулировать основную тенденцию развития систем и, главное, условия этого развития, когда коммуникативная функция языка как средства общения требует максимального количества наиболее отличающихся друг от друга единиц и приходит в столкновение с тенденцией экономии усилий, свойственной всем говорящим, то есть со стремлением использовать минимальное число единиц языка, наименее отличающихся между собой.

Поиск реализованного и возможного в словообразовательной системе языка с помощью модели отражен в данной монографии. Отметим лишь, что и в этой области применение модели позволяет достаточно строго интерпретировать возможное и действительное, ведь речь идет об истолковании исчисленных конструктивных объектов и об их аналогах в естественном языке.

Существует и иной подход к раскрытию возможного и действительного в языке при сопоставлении языка – речи, когда термин «язык» является синонимом термина «система», «потенция», а «речь» ассоциируется с текстом, реализацией этой потенции. При таком сопоставлении языковые потенции (системные возможности) обнаруживаются, реализуются в речи, и их можно измерять с точки зрения употребительности, частотности. Язык и речь образуют единство, которое расчленяется для более глубокого познания его.

«Отношение явлений языка и явлений речи не есть отношение готовых, сложившихся, отработанных явлений и явлений складывающихся, становящихся в момент речевой коммуникации… Это отношение есть отношение всей суммы тенденций и потенций, свойственных всем грамматическим явлениям всех видов, ко всей сумме реализаций этих тенденций и потенций в речевой коммуникации» [5, 34].

В таком аспекте ставил вопрос о соотношении потенциального и действительного в языке В. Матезиус еще в 1911 г. [13]. Он настаивал на учете статического колебания языка у индивидуумов, образующих языковой коллектив, показал эти колебания на обширном фонетическом, акцентологическом, морфологическом материале и предлагал пути поиска ответов на вопрос, как долго потенциальное явление можно рассматривать еще в качестве того же самого явления α с небольшим лишь сдвигом потенциальности и с какого времени приходится уже говорить о новом явлении β, которое развилось из явления α [13, 69].

В современной лингвистике существует тезис о том, что язык и речь соотносятся друг со другом, но не совпадают. Поиск отличительных черт каждого из членов этого противопоставления часто приводит к противоречивым аргументам. Например, одним из доказательств отличия языка и речи может быть различное расположение соответствующих форм в них: в языке оно парадигматическое, а затем внутри парадигмы синтагматическое, в речи – синтагматическое [5, 34]. Однако некоторые ученые считают, что язык представлен в единстве парадигматики и синтагматики, а к речи относится только реализация элементов парадигматики и синтагматики [12, 122]. Отличительным свойством языка по сравнению с речью может быть отличие тенденций и потенций языка от их реализации в речи.