Скандал в семействе Уинтерли

Кольм сделал, как она велела, и почувствовал, как ее взгляд скользнул по его хорошо сшитому сюртуку и элегантной жилетке под ним. По крайней мере, одна женщина оценила его новый наряд. Он постарался побороть разочарование, что не смог добраться до той, на которую хотел произвести впечатление. Ему хотелось доехать сегодня до Нортхэмптона, но, как Кольм ни старался, все равно не доехал до него целых двадцать миль. Он успокаивал себя тем, что Реверю не какой-нибудь импульсивный юнец и они не станут жениться в недостойной спешке. Надо иметь терпение и не рваться назад в метель в надежде нанять первую попавшуюся лошадь, если найдется такой глупец, который согласиться ее дать. Война многому научила его. Терпение и твердость часто позволяют выиграть даже при очень неблагоприятных обстоятельствах.

— О боже, — охнула, увидев его, миниатюрная женщина, показавшаяся ему смутно знакомой. Женщина выглядела неприбранной и уставшей с дороги. Она опустила голову и торопливо отступила в сторону, прежде чем он успел ее как следует разглядеть.

— А по мне, не такой уж он и страшный, — пробормотал хозяин, глядя на шрам на лбу Кольма. Видимо, он подумал, что шрам так напугал женщину.

От холода у Кольма адски разболелась нога, так что хорошо еще, что его хромота не вызвала нареканий. Мрачный кучер подвинулся, освобождая для него место на скамье перед камином, а хозяйка с почти материнской заботой настояла, чтобы он выпил ромовый пунш, который, по ее мнению, согревал гораздо лучше французского бренди.

С благодарностью отхлебывая пряный напиток, Кольм вытянул больную ногу, и ему наконец удалось расслабиться. Он почти задремал, когда хозяйка вдруг начала так громко ругать мужа и прислугу на кухне, что он отчетливо слышал ее крики через стену. Как он понял, какая-то знатная леди раздумала обедать в своей комнате и хотела спуститься в столовую.

— У нас полно народу, но теперь большинству из них придется обедать в баре, потому что моя столовая понадобилась благородным. Лучше дайте мне тихого клерка, или фермера, или обоих сразу, потому что они, по крайней мере, не позволяют себе то и дело менять свои решения.

Она вошла в комнату и стала подгонять своего мужа и прислугу, которые вытаскивали столы, освобождая столовую, и заставляли гостей самих переносить себе стулья и скамьи, если они хотят обедать сидя. Кольм сидел и наблюдал за ними, дожидаясь, когда пройдет судорога в ноге.

— Вы тоже вставайте, идите в столовую и ждите там. Будете обедать с молодой леди, священником и его женой, раз уж вы тоже из господ. В конце концов, я не могу всех выгнать только для того, чтобы ее светлость обедала, как у себя дома, — сказала ему хозяйка, когда он достаточно согрелся и предложил свою помощь.

Кольм хромая пошел, куда ему велели. Наверняка в столовой тоже имелся камин, а где он будет есть, его не волновало. Легкое шуршание в столовой говорило, что леди не стала заставлять себя долго ждать, как думала хозяйка. Возможно, она услышала, как все засуетились, переставляя ради нее столы и стулья. Кольм приготовился встретиться с какой-нибудь взбалмошной молодой женщиной, у которой семь пятниц на неделе, но резко остановился, вдруг поняв, кто перед ним.

— Ив, но как… то есть почему? Я уже не знаю, что хотел сказать, — неловко произнес он и замолчал, потому что от изумления у него перехватило дыхание. От усталости он споткнулся и едва удержался на ногах, а она в испуге охнула, когда увидела его ослабшим и утомленным дорогой. — Так вот, мисс Уинтерли… — Пальцы, которые ему так хотелось целовать, прижались к его губам, не давая договорить. Он так и остался молча стоять, дыша ее близостью и силясь осознать, что она здесь, хотя он думал, что ему предстоит проехать еще сотню миль, чтобы приблизиться к ней и к тому суровому моряку, с которым ему предстояло сразиться, прежде чем он сможет сделать последнюю отчаянную попытку взять ее за руку и пойти вместе с ней по жизни.

— Я сказала им, что моя фамилия Уинтер, — шепнула Ив, как будто весь дом навострил уши, чтобы услышать, что они скажут друг другу, когда за Кольмом закрылась старая дубовая дверь.

— Я не могу допустить, чтобы вы это сделали, — выпалил он, как только она убрала руку. Шок от этой неожиданной встречи, усталость и тоска, с которой он так долго боролся, в конце концов развязали ему язык. — Он не любит вас так, как я. Он не может любить вас даже вполовину, но, даже если бы любил, он не тот, кто вам нужен, и вы не можете выйти за него.

— Кольм, я понятия не имею, о ком вы говорите. Но вы правы, — сказала она и тихо засмеялась, хотя на глазах стояли слезы, — никто не любит меня так, как вы, и я никогда никого не полюблю так, как люблю вас.

— Ив, о, дорогая, я так люблю вас, что у меня путаются мысли, — прошептал он и опустил голову, чтобы прижаться лбом к ее лбу, посмотреть в глаза, в которые никогда не мог наглядеться, и жадно прильнуть к ее губам.