Сказание о пальме

Бакинские войска в это утро отступили из Алята в район Баладжары, неподалеку от Баку, но он еще надеялся, что положение изменится, что сейчас, когда враг угрожает захватить город, дашнаки одумаются. Хотя бы ради спасения своих семей, своих собственных жизней!

После вчерашней вооруженной демонстрации в городе чувствовалось оживление. Увеличился приток добровольцев на призывные пункты. И Шаумян думал: в ближайшие дни можно будет направить на фронт пополнение. А затем, видимо, придется пойти на крайнюю меру: оттянуть войска с севера. Добровольно отдать врагу Петровск и Дербент, даже Кубинский уезд, перебросить обороняющиеся там красные войска на Апшеронский полуостров, заменить разложившиеся, расстроенные части, привести их в порядок, организовать оборону — и снова начать наступление...

Но ночь на 30 июля опрокинула все его расчеты.

Шаумян в эти дни совсем не уходил домой. Ел, пил и спал в своем кабинете. Он был один, когда раздался телефонный звонок.

Звонил Аветисов из Баладжар.

— Фронт оголен! — кричал он. — Бичерахов, открыв фронт, ушел со своим отрядом в Сумгаит и держит путь на север.

— Что?! Что такое?! — закричал Шаумян так громко, что дежуривший в приемной Анвар испуганно приоткрыл дверь.

Но Шаумян, не обращая на него внимания, спросил:

— Повторите, что вы сказали?!

— Бичерахов без предупреждения снял свои войска с фронта и двинулся на север, — повторил Аветисов. — Находящаяся на его участке пехота тоже разбежалась. Из 1600 штыков там осталось всего человек двести от отряда Себастаци Мурада! А сейчас в город ушла и бригада Амазаспа!

— Как?! Почему?! — спросил Шаумян, все еще не веря в происшедшее.

— Говорят, из-за отсутствия обмундирования... — ответил Аветисов. И сразу же добавил: — А какое теперь это имеет значение, почему? Поймите, на фронте длиной в 32 версты осталось двести человек из отряда Петрова да люди Себастаци Мурада! Если турки еще не ворвались в город, то лишь потому, что не знают, что у нас творится. Участь Баку решена, и я требую немедленно выкинуть белый флаг и начать мирные переговоры! В противном случае вы станете виновником того, что 160‑тысячное христианское население города будет уничтожено.

В это время с шумом открылась дверь и на пороге появился Корганов. Одного взгляда на него было достаточно, чтобы понять: он прибыл с теми же вестями. Шаумян сказал в трубку:

— Успокойтесь, полковник. Сейчас сюда прибыл товарищ Корганов, мы постараемся принять меры и позвоним вам.

— Это правда, Гриша? — тихо спросил Шаумян, положив трубку. — Почему мы узнали об этом так поздно?

— Все, видимо, было подготовлено заранее. Наверное, были разработаны даже маршруты движения каждого подразделения. Ведь Мартынов, их начальник штаба, очень дельный работник. И, как только Бичерахов дал сигнал, весь отряд как один человек снялся и ушел. — И вдруг он вскрикнул: — Поймите, Степан Георгиевич, мы никогда не можем предугадать, на какое преступление они способны! — Голос у Корганова сорвался, и он продолжал уже хрипло: — Бичерахов, уходя, захватил и наш бронепоезд, Степан Георгиевич.

Шаумян резко подался вперед:

— Да?!

— И подумать только, русский полковник, клялся, что примыкает к нам, так как мы не хотим отдать Баку туркам!.. — Корганов говорил уже тихо, все время покачиваясь взад и вперед. — Как же они ненавидят нас, а?..

— Да никакой он не русский, а просто английский холуй!

Шаумян некоторое время молчал.

— Теперь я понимаю их план. Бичерахов не просто открыл фронт туркам, не просто лишил нас бронепоезда. Он пошел громить последние наши верные войска на севере, чтобы они не пришли нам на помощь. Чтобы нам больше не на что было надеяться.

— Теперь и мобилизация в городе сорвется, — подтвердил Корганов. — Все, кто вчера хотели идти в армию, потеряют последнюю веру!

— Ну, ладно, то англичане и Бичерахов! А дашнаки? Бригада Амазаспа ушла с фронта, потому что, видите ли, нет обмундирования! Аветисов, — Шаумян кивнул на телефон, — кричит, что надо выкинуть белый флаг, сдаться на милость туркам!

— Ох, не знаю, не знаю... — застонал Корганов. — А как теперь мне быть с Аней? Как сказать ей об этом?

— О чем?

— А, вы ведь тоже не знаете. Они же убили Вартана, Степан Георгиевич?

— Убили?.. Кто?!

— Кто-то из взводных. Бедный парень. Мечтал воевать с турками. Из-за этого и пришел к нам... Я несколько раз видел его в последние дни. Он хватался за голову, кричал: «Что они делают, Гриша, что они делают?» А когда его батарейцы вместе с другими бросили позиции и начали отходить, он выхватил револьвер, начал угрожать. Ну его и... Мне рассказали очевидцы. Он мне говорил о последнем свидании с Багратуни, своим шефом, — продолжал Корганов. — Тот благословил Вартана идти в бой с врагами Родины. Рассказать бы этому генералу, от чьей пули пал Вартан.

— Багратуни? — Шаумян резко повернулся в сторону Корганова. — Как я забыл о нем? Ведь он до сих пор находится в Баку. Ему ампутировали ногу, он отошел от дел, но еще является авторитетом для дашнаков.

Шаумян быстро подошел к двери приемной и, открыв ее, приказал Анвару и Вагану: