Сказание о пальме

— Ах, вот в чем дело! — усмехнулся Шаумян. — Вот, оказывается, почему разыгрывается эта страшная трагикомедия. А Аветисов, — он кивнул на телефон, — еще полчаса тому назад хотел возложить на меня ответственность за кровь сотен тысяч жертв, если турки ворвутся в город!

Шаумян окончательно убедился сейчас, что все переговоры и увещевания напрасны, что для этих людей нет таких преступлений, на которые они не пошли бы, лишь бы захватить в свои руки власть!

Едва он выпроводил их, раздался звонок из Баладжар. Говорил Микоян. Задыхаясь от возмущения, он рассказал о том, как Аветисов только что вызвал к себе его, Габышева и Ганина и потребовал, чтобы они вышли с белым флагом к противнику и предложили ему заключить мир. При этом Аветисов угрожал, что если это требование не будет выполнено, то прикажет расстрелять всех трех комиссаров.

— Что же вы ответили ему?

— Сказал, что никакая угроза расстрела не заставит нас пойти на такой позорный шаг! — ответил Микоян.

— Молодцы, ребята, я от вас иного и не ожидал!

— Но я боюсь, что он найдет других парламентеров и начнет эти переговоры! — сказал Микоян. — Что нам делать в таком случае?

— Постарайтесь всячески воспрепятствовать этому, пока мы здесь решим вопрос в целом.

И наконец раздался еще один звонок, последний и решающий. Звонил Степанов, начальник штаба отряда Петрова.

— Степан Георгиевич, дело плохо. Мы отступили на самую окраину города, так как потеряли две трети состава отряда. Больше держаться не в состоянии, дело проиграно! Часа через три-четыре враг будет в городе!

Шаумян сказал ему то же самое:

— Продержитесь еще немного, товарищ Степанов... Держитесь, сколько возможно! Мы сообщим вам, как быть дальше.

Он быстро направился в приемную.

— Анна, разыщите членов Совнаркома и Бакинского комитета и срочно вызовите сюда!

Через несколько часов на экстренном заседании Бакинского Совета Совнарком огласил следующую декларацию:

«Имея категорическое заявление командующего армией Аветисова и начальника штаба отряда Петрова о том, что сдача города неизбежна и является вопросом нескольких часов, Бакинский Совет Народных Комиссаров поставлен перед выбором: или пойти на соглашение с английскими империалистами, или на мирные переговоры с германо-турецкими империалистами. Ни на то, ни на другое Совнарком пойти не может... Не желая мешать населению в испробовании последнего средства — желания сдаться на милость победителя, — Совнарком решил сложить полномочия и эвакуировать военные силы и государственное имущество Советской России на пароходы. Совнарком не хочет открывать гражданскую войну в минуту вторжения врага в город, а прибегает к парламентскому приему отказа от власти, чтобы те, которые могут мириться с турками или хотят пригласить англичан, взяли на себя ответственность за дальнейшее. Бакинский Совнарком решил спасти имеющиеся революционные войска, верные Советской власти, чтобы, дождавшись идущих из Астрахани войск, вместе с ними объявить войну на два фронта — турецкому и английскому империализму — и отстоять Баку для революционной Советской России.

Да, мы не теряем еще надежды, что бакинские рабочие и матросы отрезвятся. Мы не теряем надежды, что революционная Советская Россия если и вынуждена временно уйти, то еще придет в Баку! Придет не для того, чтобы признать хозяевами Баку германо-турок или англичан, а для того, чтобы изгнать отсюда и тех и других, чтобы восстановить единство Баку с Россией и утвердить вновь и здесь и, быть может, во всем Закавказье Советскую рабоче-крестьянскую власть. Мы не теряем надежды, что это еще будет!»

Глава двадцать пятая

Как только большевики покинули зал Совета, лидеры правых партий принялись сколачивать новое правительство. Основную силу в нем составляли эсеры, ибо кроме пятерых членов Центрокаспия — Ермакова, Лямлина, Тюшкова, Бушева и Печенкина — туда вошли Уманский и Велунц. От меньшевиков в правительство вошли Садовский и Айолло, а от дашнаков Аракелян и Мелик-Еолчян.

В качестве военного министра в правительство вошел... генерал Багратуни, командующим войсками был назначен генерал Докучаев, некогда командовавший русской армией в Трапезунде. Оказалось, что все это время в городе находился и такой человек. Сидел тихо, скромно в тени, по стоило большевикам уйти, как тотчас выполз на свет, и — «вот он, я, — не нуждаетесь ли вы в моей помощи?».

Эта мешанина приняла несколько пышное название: «Диктатура Центрокаспия и Президиума Временного исполнительного комитета Бакинского Совета рабочих, матросских, солдатских и крестьянских депутатов»! Да, бакинские рабочие, матросы и солдаты могли быть «спокойны» — Советская власть отнюдь не ликвидировалась. Просто из нее удалялись «упрямые» большевики, а на помощь приглашались «товарищи англичане», которые, бескорыстно отстояв Баку от турок, потом должны будут передать его в целости и сохранности России!