Сказание о пальме

Много лет спустя генерал Денстервиль в своих мемуарах так рассказывал о событиях этого дня:

«Стокс прибыл в Баку 4 августа, накануне турецкой атаки. Хотя горожане были горько разочарованы при виде двух-трех офицеров и горсточки английских солдат, тогда как их необузданная фантазия рисовала им картину бесчисленного множества кораблей, прибывающих в гавань и высаживающих целые армии англичан, но все же вид бодрых и веселых солдат настолько воодушевил их, что, когда на следующий день турки перешли в наступление, каждый обыватель, схватив винтовку, бросился на передовые позиции, и в результате атака была успешно отбита.

Подобный пример воодушевления обывателей города дал нам основание возлагать большие надежды на будущее. Но, к сожалению, этот случай был лишь единичным исключением. Все наши надежды, базировавшиеся на этом единичном эпизоде, оказались обреченными на горькое разочарование».

Но тогда — 5 августа 1918 года — Денстервилю было не до подобных шуток. Поздно вечером он получил от Стокса шифрованную телеграмму, в которой действительно сообщалось о разочаровании бакинцев в связи с английской «помощью» и об атаке турок. А дальше шли тревожные сведения о том, кто на самом деле и при каких обстоятельствах побил турок; о том, что турки понесли такие серьезные потери и настолько ошеломлены, что еще не скоро осмелятся возобновить свое наступление; город охвачен ликованием, так как противник побит именно шаумяновцами, и теперь многие видят в этом факте возможность примирения старых союзников: один из дашнакских лидеров, Аракелян, даже сгоряча отправился к Шаумяну и Петрову и благодарил их; в городе снова возобновились разговоры о том, что Шаумян был прав, когда утверждал, что Баку можно отстоять и своими силами, а помощь англичан весьма сомнительна.

От всего этого у генерала голова шла кругом. А он-то полагал, что с большевиками в Баку покончено и что Шаумян и его коллеги больше никогда не выплывут на поверхность политической жизни Баку. По-видимому, прав был Бойль, когда утверждал, что их недостаточно только свергнуть, — их надо уничтожать физически.

Действительно, после событий 5 августа «Диктатура» в лице Аракеляна выразила благодарность большевикам за спасение города. Более того, когда на следующий день пароход «Африка», на борту которого находились женщины и дети, в том числе Екатерина Сергеевна с Маней и Сережей, средь бела дня поднял якорь и направился в Астрахань, Центрокаспий не посмел задержать его.

Но через день кампания клеветы и разжигания ненависти к большевикам и лично к Шаумяну возобновилась с еще большей силой. Была вновь пущена басня о намерении большевиков сдать Баку туркам, о письме Ленина Шаумяну и т. д.

8 августа в здании исполкома «Диктатуры» была устроена торжественная встреча с английскими представителями, и новые вершители судеб города окончательно раскрыли свою политику.

Приветствуя «высокочтимых» гостей, Садовский и Айолло от имени меньшевиков заявили, что отныне задача новой власти в Баку отнюдь не ограничивается стремлением спасти город от турецкой опасности и сохранить Баку для России.

— Мы понимаем нашу задачу гораздо шире! — говорил Садовский. — Наступило время, когда Россия должна драться против Брест-Литовского мира, наступил момент, когда мы должны координировать наши усилия с нашими союзниками на западном и итальянском фронтах. Для нас война, происходящая на Апшеронском полуострове, стала вопросом международного масштаба...

Ему вторили Мелик-Еолчян и другие.

Шаумян, читая на следующий день на страницах «Бюллетеней Диктатуры» эти речи, с возмущением думал: как рассказать рабочим об этом открытом обмане и предательстве?

Словно угадав его мысли, в это время к нему явились Анастас Микоян, Сурен Осепян и Арсен Амирян.

— Читали, Степан Георгиевич? — Обычно очень спокойный, Арсен теперь был страшно возбужден. — Какой цинизм, а? До чего откровенно, прямо и бесстыдно выложено!.. Неужели мы не разоблачим их предательство, не расскажем рабочим, что за всем этим кроется?

— Конечно, друзья, — согласился Шаумян. — Нужно будет сегодня же послать товарищей в рабочие районы, чтобы провели разъяснительную работу.

— Ну, это разговор с десятками, Степан Георгиевич, — сказал Осепян, бывший редактор «Известий Баксовета». — А нужно говорить с тысячами!

Шаумян уже догадался, куда они клонят, поэтому спросил напрямик:

— Ну-ка, выкладывайте, друзья, каким образом вы думаете выпустить газету, когда у нас нет ни типографии, ни бумаги?

— Ага, угадали? — воскликнул Арсен. — У нашего Анастаса есть предложение. Немного рискованное, правда, но можно попробовать.

— Нужно, нужно! — подтвердил Микоян.

А предложение было на первый взгляд не только рискованным, но прямо фантастическим: захватить ближайшую типографию «Кооперация» и отпечатать там газету. Он, Микоян, уже провел рекогносцировку и знает, что типография по ночам не охраняется.