Сказание о пальме

— Лева, за мной!

Братья бросились к мачте. Сурен начал взбираться по вантам. Но тут подоспел Корганов. Оттолкнув Сурена, он сам забрался вверх и сорвал простыню.

Спустившись вниз, Корганов оглядел бухту. Он понимал, что положение отчаянное. Сбитые в кучу пароходы и танкеры, большей частью не успевшие даже сняться с якорей, были отличной мишенью. Он снова схватил рупор и крикнул:

— Всем судам немедленно сняться с якорей и двигаться в разные стороны!

Некоторые пароходы превосходили канонерские лодки в скорости. Если бы им удалось вырваться из бухты, они могли бы уйти от преследования. Но приказ Корганова услышали не на всех судах, а там, где услышали, команды до того растерялись, что не сумели выполнить этого единственно верного маневра.

А в это время Григорий Петров приказывал:

— Давайте пушки! Выкатывайте пушки, будем вести бой!

Однако все понимали, что орудия канонерок были дальнобойные и приспособленные для морского боя. Кроме того, выяснилось, что снаряды от пушек, находящихся на «Колесникове», по ошибке погружены на другие суда. Петров побежал к Шаумяну:

— Что делать, Степан Георгиевич?

Шаумян уже знал, что «Диктатуре» нужны были только комиссары, а главным образом — он сам. Ради него была устроена эта бойня. И он не мог допустить, чтобы дети и женщины погибали из-за него.

Он подошел к Корганову:

— Прикажи пароходам поднять белые флаги, Гриша.

Сурен, стоявший рядом, крикнул с отчаянием:

— Папа!

Но Шаумян, положив руку на плечо сына, повторил:

— Прикажи немедленно! Нельзя, чтобы люди зря погибали...

Корганов молча посмотрел на него, потом обернулся и поднес ко рту рупор.

— Поднять на пароходах белые флаги!

Военные корабли прекратили огонь...

По совету Мешади-бека решили разместить комиссаров и других руководителей на разных пароходах в надежде, что в толчее кое-кому удастся проскользнуть в город и уйти в подполье. Шеболдаев решил сойти на остров Жилой и потом с помощью местных рыбаков добраться до Астрахани.

Так и сделали. Комиссары, а с ними Сурен пересели на катер «Лейла» и, подъезжая к пароходам, высаживали на них по одному-два человека. Но когда на катере остались только Шаумян, Корганов и Сурен, подошел баркас «Диктатуры», и с него потребовали, чтобы эти трое отправились на «Геок-Тепе».

Захватив портфель с документами, Шаумян и его спутники молча пересели на баркас...

Шестнадцать пароходов по очереди подгонялись к Петровской пристани. Там их ждали вооруженные отряды дашнаков, эсеров и меньшевиков под руководством эсера Васина. Он стоял у трапа с нагайкой в руках и, дымя папиросой, пристально всматривался в лица спускающихся. Поэтому, как ни старались руководители большевиков проскользнуть незаметно, они все были опознаны. 34 человека — наркомы, работники аппарата Совнаркома, члены Военревкома были направлены в «Шемахинку», городскую тюрьму.

А в это время отрядники набросились на остальных прибывших. Оскорбляли, избивали их, отбирали оружие, продовольствие, вещи. Затем обобранных и разоруженных людей снова посадили на пароходы и направили к острову Нарген, где во время войны были лагеря для турецких военнопленных. Через несколько дней их всех отпустили на тех же пароходах в Астрахань. Оказалось, прав был Шаумян: англичанам и их приспешникам в Баку нужны были не красноармейцы и гражданские лица, а большевистские руководители.

А Шаумяна, Корганова и Сурена на «Геок-Тепе» отвезли прямо в Адмиралтейский порт, откуда они были направлены в Баиловскую тюрьму.

Оглядев камеру, Корганов усмехнулся:

— Поздравляю вас, Степан Георгиевич, кажется, вы давно не сидели в тюрьме? Ну вот «советская власть» в Баку, полагая, что вы соскучились по этим камерам, предоставляет вам возможность отдохнуть от трудов праведных в сей уютной обители.

Но Шаумяну было не до шуток, он озабоченно произнес:

— Эти подлецы отобрали у меня портфель с важными документами и несколькими личными письмами Владимира Ильича! Как бы не пропали.

И вдруг Сурен сказал:

— А зачем отдал? Почему не сопротивлялся?

Шаумян с удивлением посмотрел на сына.

— Ах вот что ты обо мне думаешь! Придется, видно, учить тебя уму-разуму. Ты еще не знаешь о таком жандармском приеме: «убит при попытке к сопротивлению»? Так вот, если тебе придется еще раз попасть под арест, постарайся не давать возможности применить его. Понял?

Корганов пошутил:

— Так, так... Учите, учите его, как попадать в тюрьму!

Недели через две, когда в городе, в районе «Шемахинки», начали рваться турецкие снаряды, остальных 34 арестованных тоже перевели в Баилов. Их там стало тридцать семь...

Глава двадцать седьмая

Четвертого августа Денстервиль перенес свой главный штаб в Энзели. Наконец-то, спустя почти полгода, генерал снова возвращался туда, но уже полноправным хозяином...

К вечеру, переправившись через Менджильский мост, он остановился у маленькой сторожки перед въездом в город. Здесь генерал обычно устраивался на ночлег, когда совершал поездки из Казвина в Решт. И вдруг с противоположной стороны подъехали три крытых «форда». Из первой машины выскочил офицер, а из третьей — группа солдат.