Сказание о пальме

— Наверное, там рыбозавод какой-то...

— А ты замечаешь: Гриша и Анна весь день ни на шаг друг от друга.

— Сколько я им говорил: «Не тяните, женитесь...»

— Ну, надо знать характер Гриши, его порядочность во всем...

— Давай-ка посчитаем, сколько мы с тобой в общем провели вместе времени?

— С тех пор, как я переехал в Баку?

— Да.

— Да, порядочно... Это было здорово придумано — устроить тебя секретарем у Степана Георгиевича: ведь я в день по нескольку раз бывал у него и каждый раз виделся с тобой.

— Виделся! Зайдешь в приемную, скажешь два слова и — в кабинет!

— А я там все равно постоянно ощущал твою близость. О чем бы там ни говорили, что бы мы ни делали, а внутри где-то сидит это теплое, хорошее чувство: «За дверью — Анна, захочу — выйду и увижу ее»,

— Однако выходил-то мало!

— Нет, не мало. И по вечерам мы с тобой не раз бывали вдвоем у меня. И как-то даже в гости ходили к Сумбатовым, помнишь?

— А потом ты на полтора месяца ушел на фронт. И еще месяц сидел в тюрьме.

— Вот это было с моей стороны нехорошо: целый месяц сидеть в тюрьме, вместо того чтобы встречаться с тобой!

— Ты все шутишь. А я тосковала по тебе, понимаешь? И боялась, страшно боялась. Теперь уже я от тебя ни на шаг. Если тебя когда-нибудь снова посадят, я пойду с тобой!

— Конечно. Потребуем отдельную камеру для семейных...

— Фу!.. Все-таки ты ужасный человек! А как ты думаешь, почему этот Бойль не сошел с теми англичанами на берег? Мог же и он уйти, ведь вице-консул пользуется какими-то правами неприкосновенности!

— Да здесь ему никаких прав не нужно, достаточно, что он англичанин. Но ты уверена, что это был именно он?

— Конечно, я его не спутаю ни с кем. И знаешь еще что: у меня такое ощущение, будто кто-то все время пристально смотрит на нас. С той самой минуты, как мы сели на этот несчастный пароход.

— Брось ты об этом... Давай поговорим о нас с тобой.

— Давай.

— Все-таки ты ужасный чистюля...

— В каком смысле?

— Сам знаешь в каком.

— А-а... Может быть, ты и права, но... как бы тебе это объяснить?.. Может быть, это и мещанство, но мне не хотелось раньше времени таскать из котла куски недоваренного мяса...

— Понимаю, милый. Я и полюбила тебя, наверное, за это твое «мещанство»?.. Да ведь у нас все еще впереди, не так ли?

— Конечно, родная, конечно...

— Сказать тебе правду? Очень хочется покончить со всеми этими героическими делами и заняться чем-нибудь ужасно бабским: стирать тебе белье, штопать носки.

— Потерпи, родная, потерпи еще немного...

Глава тридцатая

Утром к пароходу снова подошел баркас «Бугас» и дал команду подойти к находящейся в нескольких километрах пристани Урфа.

Сотни пассажиров, столпившихся на палубах, пристально вглядывались в приближающийся берег. Там сначала была видна только толпа, но когда подошли ближе — стало ясно: это войска. Виден был строй солдат в общевойсковой форме, а чуть в стороне стояла рота в туркменских халатах и пышных папахах.

— Вон там пушки! — вдруг воскликнул кто-то сдавленным голосом. — Господи, пушки!

— Да, три пушки... И рядом — солдаты в английской форме!

Татевос Амиров, стоявший рядом с комиссарами, скрипнул зубами:

— Мерзавцы! Подготовились-то как.

Корганов, оглянувшись на него, вспомнил вчерашнее обещание Амирова и прибавил с горечью:

— Вот так было и в тот раз: мы на торговых пароходах, с женщинами и детьми, а они — с пушками...

— Сволочи! — снова буркнул Амиров.

На пристани кроме войск стояла группа английских офицеров, в том числе и майор Суттер. А рядом с ними — какие-то штатские, видимо, местное начальство.

— А вон и тот офицер с крестом! — тихо сказала Анна, заметив крючконосого поручика.

Комиссары посмотрели на Шаумяна. А он, не сказав ни слова, повернулся и пошел в кают-компанию. Все последовали за ним.

— Теперь все ясно. — Шаумян был очень спокоен. — Это за нами. Нужно всем сейчас же спуститься вниз, смешаться с пассажирами и попытаться выйти в город. Те, кому это удастся, должны затем добраться до Астрахани или Ташкента. Понятно?

Все начали торопливо собираться. Микоян вспомнил, что у него остались деньги из партийной кассы, и спросил, как быть с ними.

— Раздай поровну всем, — сказал Шаумян. — Могут пригодиться тем, кому удастся прорваться в город.

Микоян начал торопливо считать деньги и потом выдал каждому примерно по пятьсот рублей.

Как только пароход причалил к пристани, по трапу на палубу вбежали начальник порта, какой-то среднего роста человек в полувоенной форме, с чуть приплюснутым носом и два взвода солдат. Они немедленно выстроились в ряд и взяли винтовки наизготовку.

— Нам известно, что на пароходе прибыли вооруженные люди, — сказал человек с приплюснутым носом, как выяснилось, начальник местной милиции Алания. — От имени Закаспийского правительства предлагаю всем прибывшим немедленно сдать оружие!

Амиров, выступив вперед, спросил:

— На каком основании? Прибывший с пароходом отряд не намерен оставаться здесь. Мы хотим лишь пополнить запасы воды и топлива и отплыть в Петровск, где находится «Диктатура Центрокаспия» — правительство, которому мы подчиняемся!

Алания вперил в него пристальный взгляд: