Сказание о Шарьяре

Приказал всю жизнь быть примером живым для всех

Своевольных и гордых, впадающих в блуд и грех.

Да, судьбы такой не желаю даже врагу:

Сколько лет я скитаюсь, никак умереть не могу!

Юг и север, закат и восход — все концы земли

Эти дряхлые, бедные ноги мои обошли!

По земле индостанской четырежды я прошла,

По земле туркестанской четырежды я прошла,

Не могла задержаться я больше, чем на три дня,

Ибо вечным скитаньем Аллах наказал меня.

Снова рок беспощадный меня, как сухой листок,

Через горы и степи в неведомый край повлек.

Снова я на чужбине — бреду и бреду наугад,

И не помню сама, как попала с утра в твой сад.

О великий владыка! Я все рассказала тебе,

Снизойди благосклонно к плачевной моей судьбе.

Дай в столице твоей хоть один денек отдохнуть,

А потом помолюсь — да и снова отправлюсь в путь!»

Молча слушал этот рассказ Шарьяр,

Затаила дыханье толпа друзей,

Не сводил опечаленных глаз Шарьяр

С этой странной, незваной гостьи своей.

Трудно было не верить ее словам —

Этой лжи с небылицами пополам,

Потому что не только седа и стара,

Но к тому же, как злая лисица, хитра,

И тонка, и пронырлива, как игла,

Эта дьявольская старуха была —

Хоть кого обмануть без труда могла!

Был суров и бесстрашен душой Шарьяр,

Несмотря на свои молодые лета,

Но податлив, как воск, был порой Шарьяр —

Под суровостью теплилась доброта,

И не мог над несчастной не сжалиться он,

И сочувствовал нищей страдалице он

И, узнав о скитанье ее роковом,

Даже слезы украдкой смахнул рукавом.

Да и все, кто сидел и стоял вокруг.—

От надменных бойцов до проворных слуг,

Одурманены речью ее колдовской,

Так и замерли — превратились в слух.

Тишина охватила просторный зал,

И казалось, темней стал узорный зал,

А старухи вкрадчивый голосок

Ручейком ядовитым бежал и бежал.

Ухищрялась проклятая, как никогда:

Вспоминала в слезах про былые года —

Как была знатна, молода, горда,

Как внезапно нагрянула к ней беда,

Вспоминала, какие видала в пути

Чужедальные страны и города,

Вспоминала, как тяжко страдала в пути,

Как ее все дальше гнала нужда,—

Ведь нетрудно морочить людей тому,

Кто не знает ни совести, ни стыда!

И в молчании слышались вздохи не раз,

И у многих сочилась роса из глаз —

Так сердца этот лживый рассказ потряс.

Говорят, что любое сердце — замок,

Надо только умеючи ключ подобрать,

А колдунья умела сердца отпирать!

Встал Шарьяр и старуху под локоть взял,

И почтительно рядом с собой усадил,

Ей отведать изысканных блюд предложил,

Ей защиту свою и приют предложил,

Но притворщица слишком была умна —

Погостить во дворце отказалась она,

Повторяла, что больше дня одного

Оставаться в городе не должна.

Долго с нею беседовал юный храбрец

И у лгуньи проклятой спросил под конец:

Как понравился этот город ей,

Что построил он ровно за тысячу дней

Для себя и для верных своих друзей?

За три года свой город воздвиг Шарьяр,

И столицей гордиться привык Шарьяр,

Знали все, что нетрудно ему угодить —

Надо только столицу его похвалить.

Был и вправду город этот красив —

Невелик, но строен и горделив,

И делянка его мала,

Кетменем участок рыхля,

Неустанно трудится он,

И оградой из шенгеля

Окружает он свой загон.

Но поверь, что в моей стране

Даже изгородь из шенгеля

Всех садов пышнее твоих

И дворцов стройнее твоих,—

Вот какая у нас земля!»

От обиды Шарьяр закипел,

Услыхав такие слова,

Гордый голос его зазвенел,

Как натянутая тетива:

«Хэй, почтенная, отвечай,

Что же это за дивный край,

Что за сказочная земля,

Где ограда из шенгеля —

« Из колючего шенгеля,

Из вонючего шенгеля

Всех садов пышнее моих?

И дворцов стройнее моих?

Отвечай! Но заранее знай:

Если это — бесстыдная ложь,

В тот же миг погибель найдешь,

От меня живой не уйдешь!»

А старуха ему в ответ:

«Что за прок мне напрасно лгать?

И зачем на старости лет

Буду грех я на душу брать?

Есть на свете чудесный край,

Что похож на небесный рай,

Но к чему его называть?

Все равно, дорогой ханзода,

Не добраться тебе туда!

Лучше мой рассказ позабудь,

Этот край отсюда далек,

Нужно ехать немалый срок,

Да к тому же тебе невдомек,

Как тяжел и опасен путь,—

Каждый шаг бедою грозит,

Только самый смелый джигит

Этот путь одолеть бы смог!

Ты же слишком молод пока,

Не окрепла твоя рука,

Да и жизнь беззаботна, легка,—

Позабудь об этом, сынок!»

Будто в грудь получил удар —

Сразу с места вскочил Шарьяр,

Гнев с трудом побороть сумел,

Грозно голос его загремел:

«Хэй, старуха! Глянь на меня —

Разве я не могуч и смел?

Я с тобой, карга, не шучу —

Побывать в том краю хочу!»

И старуху схватив за плечо,

Ей в лицо дыша горячо,

Обнаженный, кривой кинжал

Для острастки он показал:

«Ну-ка, старая, отвечай —

Как найти этот дивный край?»

Но не только хитра — смела

Эта злая пройдоха была:

В гневе юношу увидав,

С тайной радостью поняла,

Что идут хорошо дела,

Что старалась она не зря —

Простодушного богатыря

Раззадорить быстро смогла!

И Шарьяру в ноги упав,

Перепуганный вид приняв,

Так молить его начала:

«Подожди, подожди, батыр,

Не губи, пощади, батыр!

Раньше времени не хочу

Покидать этот бренный мир!

Не гневись, дорогой ханзода,

Не пылай подобно огню,—

Я дорогу в чудесный край,

Что похож на небесный рай,

Так и быть, тебе объясню!

Если хочешь туда попасть,

Выезжай из восточных ворот,

Сразу путь заприметь на восход,

По нему и езжай вперед,