Сказание о Шарьяре

Не прощу себя до последних дней!

Видишь перстень — дар моего отца,

Мне о нем рассказывал с детства он,

Говорил, что от прадеда-мудреца

Получил этот перстень в наследство он,

Говорил, что когда-то царь Сулайман,

Не снимая, на пальце его носил,—

Кто наденет этот святой талисман,

Сразу чувствует всемеро больше сил! —

Береги этот перстень! — отец говорил.

Береги до самой свадьбы своей,

Никому его отдавать не смей,

И сама его надевать не смей!

Этот перстень герою-супругу отдай,

Этот пояс, камчу и кольчугу отдай,

И в жестоком бою, в чужедальнем краю

Победит он волшебницу Бюльбильгою! —

И любимого снаряжая в путь,

Я кольчугу и пояс вручила ему,

Но сумела судьба меня обмануть —

Этот перстень отдать я забыла ему,

И теперь в поединке с волшебницей злой

Не помогут ни удаль, ни сила ему,

Обречен мой герой, не вернется домой,

Суждена не победа — могила ему,

Пусть он всех отважнее, всех сильней,

Но погибнет, погибнет во цвете дней

Из-за глупой забывчивости моей!»

И внезапно порывисто встала она,

И себя по щекам захлестала она,

«Я убила его! Я убила его!» —

Так в порыве безумья вскричала она,

Заметалась, как мечется птица в огне,

Возопила в тоске: «Горе, горе мне!

Он погиб, он погиб в чужедальней стране

По моей вине, по моей вине!» —

Ворот платья в отчаянье разорвала

И проклятья выкрикивать начала,

Руки к небу вскинула,— а потом,

Как цветок, подкошенный злым клинком,

На узорный ковер упала ничком.

А в далекой Белой Орде

Продолжался угрюмый пир,

И не верили в Белой Орде,

Что любимый герой — в беде,

Сорок дней пировал народ —

Не желал примириться с бедой,

Сорок дней ожидал народ,

Что вот-вот возвратится герой,

Славил юного храбреца

И к Аллаху взывал народ,

Чтоб в пыли далеких дорог

Вездесущий его берег,

Чтоб в огне жестоких тревог

Всемогущий его берег,

Чтоб герою другого коня

Отыскать поскорей помог,

Дал бы силы его коню,

Закалил бы его броню,

Заострил бы его клинок,

Дал победу над вражьей тьмой

И в родительский край, домой,

Указал ему путь прямой,

А когда сорок дней прошло

И домой не явился батыр,

Завершился печальный пир,

Превратясь в поминальный пир.

Смолк в селениях стон и плач,

И тогда в свой дорожный плащ

Поутру облеклась Анжим,

Взяв суму и надев гулу,

И Аллаху воздав хвалу,

В дальний путь собралась Анжим.

Сердце девичьего ее

Безошибочное чутье

Повторяло ей день и ночь: —

Брату помощь твоя нужна,

Можешь ты, только ты одна

Брату гибнущему помочь!..

Был у девушки твердый нрав,

И решенье такое приняв,

Негасимой веры полна,

В отчий дом явилась она

И настойчиво стала просить

У почтенной своей родни,

Чтоб в неведомый край они

Согласились ее отпустить —

Согласились в далекий путь

По-родительски благословить:

«Слушай, отец мой и вся дорогая родня,

Больше в неведенье жить не могу я ни дня,

Встретиться с братом пускай мне поможет Аллах,

В путь отправляюсь,— благословите меня!

Долго я плакала, злую судьбину кляня,

В степь я пойду по следам вороного коня,

Милого брата всю жизнь я готова искать,

В путь отправляюсь,— благословите меня!»

Отвечал ей отец — Шасуар седой,

Отвечала ей добрая Акдаулет:

«Отправляйся, да будет Аллах с тобой,

Но послушай родительский наш совет.

Говорят: терпеливого ждет благодать,

Говорят: торопливого ждет беда,—

Ты еще так неопытна, так молода,

Мы тебе советуем подождать.

Дождалась бы ты месяца Сунбиле,

А усталый конь отдохнет пока,

Округлятся снова его бока,

Веселее он в путь помчит седока.

И, конечно, пешком не иди, Анжим,

Быстрый конь в дороге необходим,

Мы тебе стремительного бедёу —

Скакуна породистого дадим.

И, конечно, одна не иди, Анжим,

Верный друг в дороге необходим,

Самых смелых джигитов-богатырей

В провожатые мы тебе дадим.

А тогда помолись и в седло садись,

И узорное знамя в руки возьми,

И смелей поезжай в чужедальний край

Вместе с самыми преданными людьми.

В одиночку пойдешь — пропадешь, Анжим,

А с друзьями пойдешь — цель найдешь, Анжим,

Не безумной будь, а разумной будь,

Зря отца и мать не тревожь, Анжим!»

Старикам поклонилась Анжим

И сказала им так в ответ:

«Дорогой мой отец Шасуар,

Дорогая мать Акдаулет!

Конь арабский не нужен мне

И не нужен парчовый халат,

И в дорогу не нужен мне

Провожатых большой отряд.

Как бы ни был вынослив конь,

Но когда-то споткнется он,

Как бы ни был крепок халат,

Но когда-то порвется он.

Лучше в путь я одна пойду

И доверюсь судьбе своей,

Если хочет Аллах помочь,

Он поможет рабе своей,

А его всемогущая длань

Самых сильных коней сильней,

Самых верных людей верней!

Если сяду я на коня —

На стремительного бедёу,

Если крепкие, как броня,

Окружат джигиты меня,

Все равно в далеком пути

У одних могут кони устать,

А другие — сами устать,

Среди гор и лесов отстать.

А чем больше стучит подков

И чем больше блестит клинков,

Тем заметнее для врагов!

Если недруги нас победят,

Уничтожат весь мой отряд,

И одна я смогу спастись,

И одна возвращусь назад,

Спросит мать о сыне своем,

Сирота — об отце своем,

Спросит брат о брате своем,

А вдова — о муже своем,

Что тогда им скажу в ответ,

Как тогда оправдаться мне?

Ведь погибнуть во цвете лет

Им пришлось по моей вине!

Если даже сама не спасусь,

В мой родимый дом не вернусь,

Все равно будет грех на мне —

От возмездья не уклонюсь,

Все равно Судный день придет,

Невозможно его избежать,

И тогда на глазах у всех