Сказание о Шарьяре

И, ласкаясь, прильнули к ней,

И умчались в степной пыли,

Убежали за край земли —

Ничего ей сказать не смогли.

Повстречала она змею,

Что по жгучим пескам ползла,

По-змеиному говорить

С нею девушка начала:

«О, всеведущая змея,

Ты мудрее всех, говорят,

Не слыхала ли ты, змея,

Где Шарьяр, мой пропавший брат?..»

Удивленно взглянула змея,

Сокрушенно вздохнула змея,

Поскорей в нору уползла —

Ничего ей сказать не смогла.

Дальше, дальше Анжим идет,

По горам и степям бредет,

По пескам и камням бредет

И ручьи переходит вброд.

Беспощадное солнце жжет,

И лицо заливает пот,

А железный посох стучит —

Гонит, гонит ее вперед.

Перепутались ночи и дни —

Им давно потерялся счет,

То ли месяц прошел, то ли год —

Уж она и сама не поймет!

Хочет пить — ни глоточка воды,

Хочет есть — ни кусочка еды,

По безводью она бредет,

По уступам горной гряды,

По безлюдью она идет,

Где ни недругов, ни друзей,

Где ни радости, ни беды,

Где давным-давно не видны

Человеческие следы.

Наконец даже посох устал —

Иступился его металл

О колючий, сухой песок,

Об уступы гранитных скал,

И железная обувь в пути

Износилась, истерлась почти,—

Все трудней и трудней идти.

И напрасно молилась Анжим,

Чтобы брата скорей найти,

От беды смертельной спасти,—

Все слабей становилась Анжим,

Истощила себя сполна,

Исчерпала силы до дна.

Кто поможет ей? Ведь одна

В целом мире осталась она!

Застонав, зашаталась она,

И на камни упав ничком,

Позабыла Анжим обо всем:

И о дальнем пути своем,

И о доме родимом своем,

И о брате любимом своем,—

И усталостью побеждена,

И беспамятством поражена,

Потонула в пучине сна.

Долго Анжим, обессилев от мук,

Сном беспробудным спала,— как вдруг

Сердце пронзил ей внезапный испуг:

Что так рокочет, грохочет вокруг?

Яростным бубном долины гудят,

Голосом трубным вершины гремят,—

Как исполинский котел, бурля,

Ходит под ней ходуном земля.

На ноги быстро вскочила Анжим,

Глянула в сторону северных гор,

Видит: огромный черный дракон

Лезет из чрева земли на простор.

Верхней громадной своей губой

Небо поддерживает дракон,

Нижнею жадной своей губой

Землю поддерживает дракон,

Дышит со свистом, как мощный верблюд,

Хищные зубы камень грызут.

Вздрогнула, страх ощутила Анжим,

Глянула в сторону южных гор,

Видит: огромный белый дракон

Лезет из чрева земли на простор.

Черный дракон его увидал,

Черный дракон на него напал,

И начался между ними бой,

Рушатся с громом обломки скал,

Свет застилают тучи камней,

Грохот становится все страшней...

Кто поединок тот повидал,

Не захотел бы увидеть опять,

Кто поединка того не видал.

Может его небылицей считать.

Бились они семь ночей и дней —

Белый дракон и черный дракон,

Белый дракон оказался слабей,

Черный дракон оказался сильней,

Одолевает черный дракон,

Слышится белого хрип и стон...

Зорко Анжим из укрытья глядит,

За поединком с волненьем следит,

«Надо помочь! — ее сердце твердит.—

Слабым Аллах помогать велит!»

Меч свой булатный она извлекла,

Быстро на гибельный склон взобралась,

Черного чудища не страшась,

Неумолимый удар нанесла —

Тяжкий удар нанесла ему,

Голову рассекла ему!

Скорчился черный дракон, захрипел,

Веки закрыл и навек присмирел.

Сразу увидел белый дракон,

Кем он от гибели был спасен,—

Радостно оживился он,

К девушке устремился он,

Трижды пред нею склонился он!

Раны свои облизал — и знак

Девушке подал, чтоб шла за ним,

И за драконом в подземный мрак

Смело последовала Анжим.

Долго то шли они, то ползли

Щелью извилистой, в недрах земли,

Вышли из черных объятий земли,

Город большой показался вдали.

А у высоких ворот городских

Шумные толпы встретили их:

Мощные дэвы склоняются ниц,

Пэри щебечут, как стайки птиц.

Люди и дэвы танцуют, поют,

Радости праздничной нет границ!

Встречен был с честью великой дракон,

Видно, был грозным владыкой дракон.

Девушку ввел он в дворцовый зал

И на престол золотой указал:

Не был подвешен трон к потолку,

Но и до пола не доставал,—

В воздухе трон тяжелый висел!

А удивительный белый дракон

Ловко взобрался на этот трон,

Зорко придворных своих оглядел,

Вдруг изогнулся крутой дугой,

Вздрогнул, встряхнулся разок-другой,

И через миг уже не дракон —

Хан горделивый на троне сидел,

Статный, не старый и не молодой,

С чуть поседевшею бородой.

Заговорил он, к Анжим обратясь:

«Здравствуй, отважный спаситель мой!

Знай, я — прославленный хан Емен,

Правлю обширною этой страной.

Юноша смелый! В смертельный час

Ты от врага меня злейшего спас.

Будь же не гостем в моем краю —

Сыном моим возлюбленным будь:

В знак благодарности, дочь мою,

Нежную, стройную Зауре,

Свежую, будто цветок на заре,

В жены сегодня тебе отдаю!»

Кончился пышный свадебный той,

Звезды зажглись в темноте густой,

Спать жениха уложили в шатре

Рядом с красавицей Зауре.

Юношей притворилась Анжим,

К девушке привалилась Анжим,

Правой рукою за грудь взяла,

Левой за шею ее обняла,

Но зарыдав в безутешной тоске,

Крепко ударив Анжим по руке,

С ложа вкочив и ночник засветив,

Так Зауре говорить начала:

«Горе мне, горе! Как дальше мне жить?

Чем твое сердце смогу я смягчить?

Вижу, не юноша — девушка ты,

Как же со мной будешь ложе делить?

Конь веселится и мчится стрелой,

Если наездник — джигит молодой.

Что ж притворяешься юношей ты?

Что ж по-мужски ты играешь со мной?

Ты ведь такая же божья раба,

Богу покорствовать — наша судьба.