Скажи Алексу, чтобы не ждал

– Она просто не хочет выслушивать упреки соседей, – ворчит Алекс, когда злится на мачеху по какому-либо поводу, а отец всегда отвечает:

– Она беспокоится.

Особенно она беспокоится, когда к Алексу приходят гости, по большей части сокурсники, однако среди них всегда есть какой-нибудь художник, писатель, или артист, или музыкант, который даст камерный домашний концерт, или профессор, который расскажет о своих научных открытиях. Такое разнообразие гостей объясняется главным образом неподражаемой способностью Ганса к убеждению. Если какой-то человек кажется ему потенциально интересным собеседником, то он пытается добиться его внимания с таким пылом, с каким не ухаживал ни за одной девушкой. Он обещает взамен чай, вино и любознательных слушателей, а где в наше время можно говорить и слушать умные вещи, не опасаясь слежки и доносов? Последний аргумент срабатывает почти всегда, и пока никто не пожалел, что уступил уговорам Ганса.

Одна Элизабет не готова уступать – постоянно врывается в гостиную посреди лекции или чтения и спрашивает, принести ли еще чего-нибудь поесть или выпить. При этом она мало что может предложить: времена фаршированных яиц и медовых коврижек прошли, теперь даже ее высокопоставленные братья не решаются проносить товары в обход продовольственных карточек. Элизабет все равно ничего бы не приняла, и по крайней мере здесь Алекс с ней согласен: от партийных чинуш ему ничего не нужно.

– Иди спать, мама, – говорит ей Алекс больше десятка раз за вечер. Порой даже отец, проснувшись, спускается и спрашивает, когда она ляжет спать, мол, Шурик и сам может развлечь своих гостей. Но Элизабет не может спать – призраком бродит по дому, пока не уйдет последний гость, которым почти всегда оказывается Ганс, а потом с такой силой захлопывает за ним входную дверь, что грохот на весь дом.

Поэтому Алекс считает, что «вечера чтений», как называет эти нерегулярные собрания Ганс, лучше проводить не у него дома. Не потому, что они представляют какую-либо опасность, нет. Разговоры о политике если и ведутся, то в высшей степени теоретические. Просто Алекс предпочитает чаще бывать вдали от дома, тем самым спасаясь от вечных забот Элизабет.

Ганс согласился и сразу же начал искать новое место для встреч. Однако найти его оказалось не так-то просто: студенческие комнаты слишком маленькие, в кофейнях и ресторанах нельзя говорить открыто, а в салонах светских дам Алекс никогда не чувствовал себя уютно. Все эти дамы ужасно образованные, до глупости образованные – со знанием дела разберут величайшую фугу Баха, пока от нее не останется ничего, кроме бессмысленных кружочков на нотной записи. Что еще хуже – курить в салонах разрешалось только в перерывах, если вообще разрешалось.

В конце концов выбор остановился на небольшой симпатичной вилле в стиле модерн, которую знакомый Ганса использует как архитектурную мастерскую. Этот светский господин лет сорока – зовут его Манфред Эйкемайер – бóльшую часть времени находится в Польше. В качестве не солдата, а архитектора: генерал-губернаторство требует новых зданий, немецкое жизненное пространство должно быть создано на руинах, оставленных самой Германией во время ее захватнического нашествия. Алекс думает, что работа у этого Эйкемайера относительно приятная – вопреки всему. По крайней мере, посреди этого разрушения ему удается что-то создавать. Сейчас Эйкемайер приехал в отпуск. В самом начале встречи он щедро угощает своих гостей вином, чаем и кофе, причем гораздо менее навязчиво, чем Элизабет, однако ближе к вечеру он словно забывает об обязанностях хозяина. Сейчас он с задумчивым видом сидит в кресле, внимательно слушает и курит трубку, ничем не отличаясь от студентов, ему не нужно изображать из себя хозяина дома, как это делают благородные светские дамы в салонах.