Скажи Алексу, чтобы не ждал

Чья-то чужая рука, Ганс разоблачен, арестован, обвинен в подрыве боевой мощи и в государственной измене, он думает об Алексе – где Алекс, удалось ли хотя бы ему сбежать, где Алекс?! В следующую секунду он открывает глаза и видит перед собой знакомое лицо. Ганс Альберс. Ганс Шолль медленно приходит в себя, чувствует под собой твердую деревянную скамью, которая стоит в анатомическом лекционном зале, ощущает резкий запах дезинфицирующего средства, чья-то чужая рука мягко держит его за плечо. Он не арестован. И перед ним не известный актер Ганс Альберс, а обычный студент-медик с такими же светлыми волосами и голубыми глазами, но он гораздо моложе и добродушно улыбается.

– Прошу прощения, – повторяет незнакомец, – но лекция закончилась. Вы, должно быть, заснули.

Ганс вытягивает позвоночник, шея затекла, и он все еще чувствует отголоски холодного страха из своего кошмара. Он внимательно смотрит на белобрысого незнакомца и понимает, что знает его! Не из кино, но откуда-то знает!

– Спасибо, – бормочет Ганс, на столе перед ним лежит конспект, который заканчивается на полуслове – толстая карандашная черта проходит через всю страницу: рука соскользнула, когда он задремал. Он снова провел у Алекса всю ночь – провел в беседе и письме, теперь все пойдет быстрее: вторая листовка почти готова.

– Если вы не успели дослушать лекцию до конца – не беда, – говорит белобрысый, – я с удовольствием одолжу вам конспект.

«Он не баварец, – думает Ганс, укладывая тетрадь в сумку, – но и не северный немец. Может, саарец?»

Карандаш, карандаш, он должен быть где-то здесь… Под столом нет. Неужели укатился? Не важно, в любую секунду может прийти сторож, он запрет зал, и тогда они с саарцем окажутся в ловушке…

Они вместе идут к выходу, Ганс никак не придет в себя – от усталости голова кругом… Откуда он его знает? Только у дверей Ганс понимает, что они не представились друг другу.

– Спасибо, что разбудили, герр…

– Граф, – говорит белобрысый. – Вилли Граф.

– Ганс Шолль, – представляется Ганс и хочет протянуть для рукопожатия руку, но под мышкой у него зажата кожаная сумка, и ничего не получается. Вилли Граф смеется:

– Я вас знаю, – говорит он. – И герра Шмореля тоже. Вы мне хорошо запомнились.

– Вы нас знаете? Меня и Шмореля? – переспрашивает Ганс, стараясь не выдать себя.

К этому временем они уже покинули лекционный зал. Если пройти еще немного, то окажешься в атриуме, откуда можно быстро выйти на улицу и затеряться в лабиринте мюнхенских улочек.

Ганс крепко прижимает к себе сумку, хотя внутри нет ничего компрометирующего – только учебное барахло. Да и вообще, почему его спутник должен что-то подозревать?

– Мы служим в одной роте с апреля, – объясняет Вилли Граф, – и я сразу заприметил вас обоих во время учений. Вы… – Он внезапно останавливается, и Ганс снова чувствует руку у себя на плече, однако на этот раз прикосновение не пугает. – Вы часто сбегали, – шепчет Вилли на ухо Гансу, – я видел, как вы перешагивали через забор и возвращались только к перекличке.

Быть может, следует сбросить с плеча чужую руку, начать все отрицать, воскликнуть: «Что вы себе позволяете?!» Или нет, лучше сохранять спокойствие, придать лицу невозмутимый вид, Ганс даже не знает, чего на самом деле хочет от него этот человек.

– Вот как, – говорит Ганс, слегка улыбаясь, – и вы не донесли на нас?

Вилли Граф изумленно округляет глаза:

– Что? Зачем мне было это делать?

Ганс пожимает плечами. Он не знает. Он задал себе этот же вопрос, когда увидел сбегающего Алекса, и тоже не смог придумать ни одной разумной причины донести на него. В эту секунду Ганс понимает, что Вилли Граф – разумный человек. Надо узнать его адрес. Этот Вилли должен услышать о «Белой розе».

Ганс расслабляется и сразу же чувствует, как от усталости конечности снова наливаются свинцовой тяжестью.

– В таком случае я бы хотел выразить вам признательность и за это, – говорит он, – от имени Алекса Шмореля и от себя лично.

– И я вам признателен, – улыбается Вилли.

Не успевает Ганс спросить, о чем речь, как они выходят в атриум, и Вилли Граф растворяется в толпе студентов. Возможно, однажды Ганс еще встретит своего нового знакомого на лекции по философии – он не удивится, если Вилли окажется одним из многочисленных слушателей профессора Хубера. На мгновение Ганс задумывается о том, чтобы пойти на лекцию… Но сейчас он едва стоит на ногах, а вечером еще должен вернуться к Алексу, чтобы продолжить писать антигитлеровские листовки. Ему нужно хотя бы несколько часов поспать.