Скажи мне нет, скажи мне да…

Проснусь – не день, оскомина от мрака.
Что за ночь прожито часов, да черных!
Исхожено-то, видено-то сердцем!
Но крохи, как исчислишь срок до света.

Не голословно говорю. Но там, где
Стоит «часы», читай «вся жизнь».
                                                        Не стоны —
Мильоны воплей, безответней почты
К наидражайшему, кто, оле! выбыл.

Я жёлчь, изжога. Велено мне свыше
Горчить – горчу; мной стала горечь. Клятву
Стыкует кость, сплетает плоть, кровь клеит.

Я квасит тесто косное. Я знаю:
Тем, кто в геенне, таково же: бич им,
Как я себе, – их я в поту; но горше.

〈2005〉

Из Горация (Од. 4, 7)

Разбежались снега, приходит обратно трава
                                                                        на луга
И на деревья – кудри.
Земля меняет чреды, и, убывая, вдоль берегов
Реки идут.

Грации с нимфами и обеими сестрами
                                                        уже не боязно
Голым вести хоровод.
Нетленного не чаять учит год и час, похититель
Кормильца-дня.

Морозы смягчаются от Зефира,
                                                весну крушит лето,
Имеющее сгинуть, едва
Урожайная осень расточит плоды, и вот
Бежит обратно косная зима.

Но небесный урон возмещают быстрые луны,
А мы, как только ниспадем
Туда же, куда верный Эней, куда богатый Тулл
                                                                        и Анк,
Станем прах и тень.

Кто знает, прибавят ли к сегодняшнему итогу
                                                                завтрашние
Сроки вышние боги?
От жадных рук наследника убежит все,
                                                что ты подаришь
Подруге-душе.

Как только ты закатишься и о тебе
                                                блестящее суждение
Вынесет Минос,
Ни благородство, Торкват, ни витийство,
                                                        ни верность
Тебя не воскресит.

Ибо из преисподней тьмы ни Диана не избавит
Стыдливого Ипполита,
Ни Тезей не властен порвать летейские оковы
Любимому Пирифою.

〈2005〉

Из Роберта Фроста (Возвратный сон)

Не знала, каким темным именем звать
темную ель, наугад
пытавшуюся отомкнуть окно
в комнате, где они спят.

Дерево с каждым касаньем пустым
неутомимых неловких лап
делалось малым, как воробей,
перед загадкой стекла.

В комнату ни разу оно не вошло.
Из спящих двоих лишь она
боялась того, что оно натворит,
внутри возвратного сна.

〈Май 2013〉

Из Адриана (Animula vagula blandula)

Душа моя шаткая, ласковая,
тела и гостья и спутница,
в какие места отправляешься,
застылая, бледная, голая,
и не пошутишь как любишь?

〈Сентябрь 2013〉

Из Т. С. Элиота (из «Пепельной среды»)

Так как крылья мои – уже не парящий парус,
а просто бьющие воздух ласты —
воздух, который иссох и сжался:
он и произволение наше стали малы и сухи.
Научи нас участью и безучастью,
научи нас сидеть сложа руки.

〈Октябрь 2013〉

Нарцисс