Сказки лунных дней. Первая книга

Колёса скрипнули, закрутились, телега пришла в движение и внезапно пропала. Исчезла лошадь. Как в воздухе растворился несчастный купец. Чародейка осталась стоять в обнимку с ларцом, изумлённо глядя в сгущающуюся между соснами темноту.

Вечерело. Лес окутывали сумерки и зловещая тишина. Только позади девушки, как ненормальный, ржал демон.

– Не Мудрица ты! – громогласно хохотал он, держась за свои зашитые и вот-вот готовые закровить бока. – Дурица! Дура дурная! Что? Помогла доброму человеку?! Вот тебе благодарность! Кушай, не подавись! Будешь знать, как лезть повсюду со своей помощью!..

– Буду, – упрямо процедила Дженна сквозь зубы и крикнула: – Буду знать! И буду помогать! Я хранитель!

– Но хранить не означает жалеть и потакать! Неужели Мудрец так и не смог объяснить тебе этого? Неужели твои лисы не вбили это в твою маленькую светлую головушку?

– Лисы не волки. Мы не проходим мимо, если слышим крики о помощи…

– Идиотка несчастная! – зло ответил Дэзерт. – Ты дракон! Ты зверь, хищник, чудовище! Когда ты поймёшь, что в этом твоя сила?

Чародейка ничего не ответила своему спутнику. Она молча опустила ларец на землю и распрямилась. Затем холодно глянула на демона и плавно провела рукой по воздуху. Мужчина замер. Его смех и брань стихли. На Дженну слепыми глазницами уставилась не очень умело вылепленная из глины кукла в ярком кафтане, который ей подарил сбежавший джаэрубский купец.

Затем Дженна отвернулась. Она присела на мох рядом с ларцом, упёрла руки в колени, закрыла ладонями лицо и расплакалась.

7 Белый цветок

Две горячие и горькие, как нектар ядовитого ночецвета, слезинки прочертили на её щеках две блестящие дорожки. В холодном свете взошедшей луны её кожа казалась мертвенно-белой. Большие красивые глаза, тонкие полукружия бровей над ними и густые достающие до бёдер локоны отливали эльфийским серебром.

Лица людей – тех, у которых после схватки ещё остались лица, – не казались, а были мертвенно-белыми. Солдаты лежали в беспорядке между деревьями: разорванные и искорёженные, вместе со своими лошадьми, на которых, впрочем, не было ни единой царапины. Несчастные животные пали первыми, придавив и обездвижив некоторых седоков.

Они погибли от непереносимого ужаса. Вид чудовища, которое напало на них, трудно было пережить…

Позади эльфийки раздался сдавленных хрип – похоже, один из воинов остался жив. Немолодой мужчина с выбритыми висками и рисунком шестиконечного эсфирского солнца на шее попытался приподняться. Женщина обернулась к нему как раз в тот момент, когда над мужчиной нависла чернокрылая тень. Когти пронизали его грудь, заставив исторгнуть последний стон.

Эльфийка неслышно вздохнула. По крайней мере, ей показалось, что неслышно.

– Что, жалеешь их? – проскрежетал свысока глухой неприятный, полный злобы голос. – Глупая… Пожалей лучше будущее Похонбесара… Я – хозяин пущи… И я решаю, кому в ней жить, а кому сдохнуть.

– Разумеется, любовь моя, – опустила голову эльфийка. – Всё будет так, как ты пожелаешь… Лишь позволь мне отпустить на свободу души этих… негодяев.

– Пусть убираются прочь! – прошипела тень, прежде чем уйти. – Я хочу, чтобы и следа агарских душ не было в моих владениях!

Раздалось хлопанье крыльев, затрещали сучья. Кроны древних сосен накренились от поднятого ветра, а полную луну на миг закрыл силуэт гигантской птицы.

Когда сияние ночного светила вновь озарило место бойни, эльфийка последний раз окинула взглядом лес и прикрыла глаза, обратив взор внутрь себя. Скорбь, гнев и ненависть метались между деревьями, отравляя землю, воду, воздух, искажая даже свет луны. Женщина заставила свой разум отрешиться от увиденного. Она раскрыла своё сердце, подобно цветку, источающему аромат любви, и приняла в себя чужие страдания.

Пусть с каждым погибшим от когтей её супруга в копне прекрасных волос эльфийской княжны прибавлялось по седому волосу, а на гладкой некогда коже появлялись новые морщины, она отпустит души на свободу, «изгонит» их из Похонбесара.

Алира Белый цветок улыбнулась, разомкнула губы и запела. Тёплый искристый голос будто озарил ночную мглу светом дня. Он разнёсся над лесом, соперничая в красоте с самой луной, даруя любовь и тихую радость всем созданиям, оказавшимся поблизости: и мёртвым, и живым.

Белый цветок пела, нить за нитью освобождая человеческие души от их связи с плотью. Она пела и не знала, что не все воины в погибшем отряде нуждались в её помощи. Не все их сердца остановил хозяин пущи. Ни он, ни его супруга не могли знать, что одно из сердец не билось вовсе с самого начала. Лёжа между искорёженными телами товарищей, песню Алиры слушал светловолосый командир в диковинном для этих мест железном доспехе.

Полная луна взошла над кронами деревьев, озарив небеса и лесную чащу. Вековые сосны сиротливо застыли – каждая на своём островке. На одном из них, подсвеченная зеленоватым перемигиванием светлячков, стояла девушка. На другом поодаль от неё сидела глиняная кукла.