Сходство

Я отключилась. Когда палец был уже на кнопке, я услышала его взволнованный голос: “Кэсси?” – но было поздно. Я сползла на землю, под дерево, и долго просидела, обняв колени.

Вспомнилась одна ночь, во время нашего последнего дела. В три часа утра я, оседлав “веспу”, помчалась на место преступления забирать Роба. На обратном пути все дороги были пусты, я разогналась; Роб на каждом повороте прижимался ко мне, а мотороллер мчался легко, будто на нем не двое, а один человек. И вдруг из-за очередного поворота вылетели две полосы света, белоснежные, слепящие, заполнили всю дорогу, прямо на нас несся грузовик, но мотороллер, качнувшись легко, как тростинка, свернул с пути, и грузовик просвистел мимо. Роб обнимал меня за талию, я чувствовала, как он вздрагивает, и думала – скорей бы домой, в тепло, вспоминала, есть ли что-нибудь в холодильнике.

Ни я ни он не знали, что дружба наша доживает последние часы. Я опиралась на нее беспечно, легкомысленно, чувствовала себя как за каменной стеной, но и дня не прошло, как она стала рушиться, обваливаться – не удержать никакими силами. Я просыпалась по ночам, видя перед собой те фары, ослепительные, ярче солнца. Вот и сейчас, на ночной тропе, зажмурив глаза, я увидела их снова и подумала: можно было просто ехать не сворачивая. Как Лекси. Устремиться навстречу свету, вознестись в безбрежную тишину, попасть за черту, где мы были бы неуязвимы.

21

Спустя всего пару часов Дэниэл уже придумал новый ход. Я сидела в постели, уставившись в книгу братьев Гримм, перечитывала в десятый раз предложение, ни слова не понимая, и тут в дверь коротко, осторожно постучали.

– Заходите, – отозвалась я.

Заглянул Дэниэл, безупречно одетый – белоснежная рубашка, начищенные туфли.

– Есть минутка? – спросил он вежливо.

– Конечно, – в тон ему ответила я, отложив книгу.

Нет, это была не капитуляция и даже не перемирие, но сейчас ни ему ни мне ничего не сделать.

– Я просто хотел, – сказал Дэниэл и, отвернувшись, прикрыл за собой дверь, – с тобой переговорить. С глазу на глаз.

Не успев сообразить, в чем дело, я уже действовала. В ту секунду, когда он стоял ко мне спиной, запустила руку под пижаму, рванула микрофон, и он со щелчком отсоединился. Когда Дэниэл повернулся ко мне, я как ни в чем не бывало держала книгу.

– О чем? – спросила я.

– Кое-что, – Дэниэл расправил одеяло, сел на кровать, – меня беспокоит.

– Вот как?

– Да. С тех пор как ты… скажем так, появилась. Небольшие нестыковки, и чем дальше, тем сильнее они бросались в глаза. В тот вечер, когда ты съела лук и попросила добавки, у меня уже были большие сомнения.

Он вежливо умолк, приглашая меня высказаться. Я смотрела на него. Как же так вышло, что я не смогла этого предвидеть?

– А дальше, само собой, – продолжал он, не дождавшись ответа, – была прошлая ночь. Может, ты знаешь, а может, и нет, но мы с тобой – точнее, я и Лекси – несколько раз… Ладно, скажу лишь, что поцелуй столь же неповторим, как смех. Вчера, когда мы поцеловались, я почти убедился, что ты не Лекси.

Он смотрел на меня спокойными глазами, сидя в ногах кровати. Он был как живое напоминание: у меня есть начальник, есть любимый человек, на работе не одобрят поцелуев агента с подозреваемым. Все это стало его новым оружием, давало ему надо мной власть. Если бы я не выключила микрофон, то через несколько часов меня ждало бы бесславное возвращение домой и назначение куда-нибудь в глушь на всю оставшуюся жизнь.

– Хоть это и нелепая просьба, – невозмутимо сказал Дэниэл, – хотелось бы взглянуть на так называемую колотую рану. Просто убедиться, что ты та, за кого себя выдаешь.

– Пожалуйста, – бодро ответила я, – почему бы и нет?

В глазах Дэниэла сверкнуло изумление. Я задрала пижаму, отклеила пластырь, показав разъем для “жучка” и батарейку.

– Отличный ход, – сказала я, – но мимо. И если ты добьешься, что меня выведут из дела, думаешь, я уйду без шума? Даже найдись у меня всего пять минут, за эти пять минут я скажу ребятам, кто я, и скажу, что ты меня давно раскусил. Как, по-твоему, это воспримет, к примеру, Раф?

Дэниэл наклонился, осмотрел микрофон.

– Что ж… – ответил он, – попытаться все равно стоило.

– Так или иначе, времени у меня совсем немного, – сказала я. И продолжала скороговоркой – Фрэнк наверняка почуял неладное, как только отключился микрофон, и в запасе у меня от силы минута: – Несколько дней. Но они мне нужны. Если ты вздумаешь их у меня отобрать, я пойду на все. А если нет – как знать, может, ничего ценного я не добуду, и тогда мы устроим так, что остальные не узнают, кто я.

Дэниэл смотрел на меня без всякого выражения, сложив на коленях широкие ладони.

– Мои друзья – моя забота. Не позволю тебе прижимать их к стенке и допрашивать.

– Понимаю. Но сегодня я тебе хлопот не доставила. Просто не отбирай у меня эти дни, договорились?

– Сколько именно дней? – спросил Дэниэл.

Я покачала головой:

– Неважно. Через десять секунд я снова включу микрофон – пусть со стороны кажется, будто вылетел случайно, – и мы невинно поболтаем о том, почему я дулась за ужином. Ладно?