Сходство

Дэниэл равнодушно кивнул, по-прежнему разглядывая микрофон.

– Отлично, – сказала я. – Начали. Не хочу… – я включила микрофон посреди фразы, для пущей естественности, – это обсуждать. Башка трещит, мне паршиво, хочу побыть одна. Ясно?

– Это, наверное, похмелье, – послушно подсказал Дэниэл. – Тебе всегда от красного плохо, да?

В каждом слове таился подвох.

– Какая разница? – Я капризно, по-детски дернула плечом, поправила повязку. – Может, пунш виноват. Раф, наверное, наркоты туда подмешал. Он в последнее время стал больше пить, замечаешь?

– Все у Рафа нормально, – холодно отозвался Дэниэл. – И у тебя, надеюсь, все будет нормально, главное, выспись как следует.

Быстрый топот внизу, скрип двери.

– Лекси? – с тревогой окликнул Джастин с лестничной площадки. – Что-нибудь случилось?

– Дэниэл ко мне пристает! – крикнула я в ответ.

– Дэниэл? Что ты к ней пристал?

– Я не приставал.

– Допытывается, отчего мне паршиво, – крикнула я. – Паршиво, и все, пускай он отлипнет!

– Так отчего тебе паршиво? – Джастин вышел из своей спальни и стоял у подножия лестницы; я мысленно видела, как он в полосатой пижаме смотрит вверх, держась за перила и близоруко щурясь. От пристального, упорного взгляда Дэниэла мне сделалось неуютно.

– Тише вы! – сердито крикнула из-за двери Эбби. – Люди спят!

– Лекси? Так отчего тебе паршиво?

Глухой удар – Эбби что-то швырнула в стену.

– Джастин, тише, я сказала! Господи!

Снизу донесся недовольный голос Рафа:

– Что за чертовщина?

– Джастин, сейчас спущусь, все объясню, – крикнул Дэниэл. – Идите все спать. – И мне: – Спокойной ночи. – Встал, поправил одеяло. – Сладких снов. Надеюсь, к утру тебе полегчает.

– Да, – отозвалась я. – Спасибо. Не надейся.

Мерные шаги Дэниэла на лестнице, приглушенные голоса внизу: сначала в основном Джастин, а иногда Дэниэл, потом – наоборот. Я осторожно вылезла из постели, прижалась ухом к полу, но говорили они почти шепотом, ни слова не разобрать.

Минут через двадцать Дэниэл тихонько поднялся к себе, ненадолго задержался на площадке. И лишь когда за ним закрылась дверь, меня затрясло.

В ту ночь я долго не спала – шуршала страницами, ворочалась, старалась дышать поглубже, притворялась спящей, отключала микрофон и снова включала. Думаю, неплохо получилось изобразить, будто у микрофона расшатался разъем, но на душе все равно было неспокойно. Фрэнк не дурак, вряд ли он все истолкует в мою пользу.

Там Фрэнк, здесь Дэниэл, а между ними мы с Лекси. Манипулируя так и сяк с микрофоном, я гадала, как мне удалось оказаться в этом деле против всех, даже тех, кто изначально был друг против друга. Перед тем как уснуть, я, впервые за долгие недели, подперла дверь стулом.

Суббота пролетела быстро, как в кошмарном сне. Дэниэл решил – отчасти потому, что работа по дому действовала на всех умиротворяюще, а отчасти, чтобы всех держать под присмотром, – что надо заняться шлифовкой полов.

– Про столовую мы совсем забыли, – сказал он за завтраком. – По сравнению с гостиной вид у нее запущенный, пора ее в порядок привести. Что скажете?

– Хорошая мысль, – одобрила Эбби, накладывая ему яичницу и улыбаясь нарочито бодрой улыбкой.

Джастин пожал плечами и вновь принялся нарезать гренки; я ответила, не отрывая взгляда от сковородки:

– Мне все равно.

Раф взял кофе и молча вышел.

– Ладно, – невозмутимо сказал Дэниэл и снова взялся за книгу. – Значит, решено.

Остаток дня, как я и ожидала, был мучителен. Магия ремонта на сей раз не сработала. Раф был зол на весь свет, то и дело врезался шлифовальной машиной в стену, мы всякий раз подскакивали; наконец Дэниэл молча забрал у него аппарат и взамен дал наждачную шкурку. Я дулась напоказ, надеясь, что это подействует и рано или поздно – хорошо, если не слишком поздно – я сумею этим воспользоваться.

За окном накрапывал дождик, мелкий, назойливый. Мы молчали. Раз-другой Эбби вытерла лицо, но работала она к нам спиной, и было не разобрать, то ли она плачет, то ли ей запорошило глаза. Всюду были опилки: лезли в нос и за шиворот, въедались в ладони. Джастин нарочито хрипел и оглушительно кашлял в платок; наконец Дэниэл выключил шлифовалку, вышел, вернулся с нелепым допотопным противогазом и молча протянул его Джастину. Никто не засмеялся.

– Там фильтр из асбеста, – сказал Раф, старательно полируя угол. – Ты и вправду задумал его убить или только делаешь вид?

Джастин с ужасом глянул на противогаз:

– Не хочу дышать асбестом.

– Тогда повяжи рот платком, – посоветовал Дэниэл, – только хватит стенать. – Сунув Джастину в руки противогаз, он вновь зажужжал шлифовальной машиной.

Тот самый противогаз, от которого у нас с Рафом случилась истерика. Дэниэл будет в нем ездить в колледж, пусть Эбби его цветочками разошьет… Джастин осторожно положил противогаз в угол, там он и пролежал весь день, печально глядя на нас пустыми глазницами.

– А что у тебя с микрофоном? – спросил вечером Фрэнк. – Так, любопытно.

– Черт… – сказала я. – Опять? Думала, починила.

Недоверчивое молчание.

– Что значит “опять”?