Сходство

– Эбби отлепилась от Джастина, что-то сказала про Дэниэла – мол, это он от избытка чувств…

– Так оно и было, – отрезала Эбби, со щелчком перекусив нитку.

– …но Мэкки только ухмыльнулся гнусно и ушел. Когда я убедился, что его уже нет – не засел в кустах, не подслушивает, – я подошел к Дэниэлу, спросил, что за херня. Он стоял у окна не шелохнувшись. Откинул волосы со лба – он весь взмок – и говорит: “Ничего. Он, ясное дело, врет, я должен был сразу понять, но он меня застал врасплох”. Я на него только уставился молча. Думал, он окончательно сбрендил.

– Или ты, – огрызнулась Эбби. – Ничего такого не помню.

– Вы с Джастином плясали, обнимались, пищали, как пара телепузиков. Дэниэл глянул на меня сердито и говорит: “Не будь дурачком, Раф. Если даже Мэкки сказал правду, ты веришь, что это точно хорошая новость? Ты не задумывался, насколько серьезны могут быть последствия?”

Раф сделал большой глоток.

– Скажи мне, Эбби, это похоже на радость?

– Боже, Раф, – возмутилась Эбби. И выпрямилась, сверкая глазами, – видно, злилась не на шутку. – Что за бред? Ты в своем уме? Никто не желал Лекси смерти.

– Ты не желала, я не желал, Джастин не желал. Может, и Дэниэл не желал. Я к тому, что не знаю, о чем он думал, когда щупал у Лекси пульс, меня там не было. И не представляю, что бы он сделал, если бы понял, что Лекси жива. А ты, Эбби? После всего, что случилось, ты можешь положа руку на сердце сказать, как поступил бы Дэниэл?

В комнате сразу повеяло холодом – колыхнулись занавески, по спине у меня пробежала ледяная дрожь, в углах будто кто-то притаился. По словам Купера и криминалистов, после смерти тело перемещали, но когда именно, определить невозможно. Минут двадцать, а то и дольше, они были в коттедже вдвоем, Лекси и Дэниэл. Вспомнились ее сжатые кулаки – крайнее душевное напряжение, сказал Купер – и представилось, как Дэниэл молча сидит с нею рядом, аккуратно смахивает пепел в пачку с сигаретами, в темных волосах поблескивают дождинки. Если бы было что-то еще – движение руки, вздох, взгляд огромных карих глаз, чуть слышный шепот, – это осталось бы тайной.

Дует вдоль склона холма ночной ветер, ухают совы. Вот что еще сказал Купер: ее можно было спасти.

Дэниэл мог бы при желании оставить в коттедже Джастина. Это было бы вполне разумно. Если Лекси умерла, от того, кто ее караулил, ничего бы не требовалось, только сидеть тихо и ни к чему не прикасаться; а тот, кому предстояло идти домой, должен был предупредить остальных, найти бумажник, ключи, фонарик – и все это быстро и не теряя самообладания. А Дэниэл послал Джастина, который еле на ногах держался.

– До самого вечера накануне твоего приезда, – сказал мне Раф, – он всем доказывал, что ты умерла. Мол, полицейские блефуют, врут, что ты жива и с ними разговариваешь. Главное, говорил, гнуть свою линию, и рано или поздно они сдадутся, выдумают какую-нибудь историю, что тебе стало хуже и ты умерла в больнице. Только когда позвонил Мэкки, спросил, будем ли мы завтра дома, обещал тебя привезти, тут до Дэниэла дошло: нет никакого заговора, все на самом деле просто. Озарение!

Он отхлебнул еще.

– Радовался? Да черта с два! Я вам скажу, что с ним было, – окаменел он, вот что! У него одно было на уме: вправду Лекси потеряла память или врет полицейским? И что она будет делать, когда вернется домой?

– Ну и что? – возмутилась Эбби. – Подумаешь! Если честно, всех нас это беспокоило. Почему бы и нет? Если Лекси все помнит, то ей есть за что нас ненавидеть. Перед тем как ты вернулась, Лекс, мы весь день были как кошки на раскаленных кирпичах. Как только мы поняли, что ты нас простила, все стало хорошо, но когда ты вышла из полицейской машины… Господи… Думала, у меня мозги взорвутся.

На миг я увидела их такими, как в тот первый вечер – в золотом ореоле, величавые, словно юные воины из забытого мифа, невыразимо прекрасные.

– Беспокоились, – сказал Раф, – это да. Но Дэниэл не просто беспокоился. Он был как на иголках, и я, на него глядя, таким же становился. Наконец я его к стенке припер – в спальню к нему среди ночи пробрался, будто у нас с ним роман или что-нибудь такое, он же от меня бегал, чтобы я его одного не застал, – и спросил, что происходит. И знаете, что он мне ответил? Он сказал: “Надо быть готовыми к тому, что это надолго. У меня есть план на любой случай, но кое-что пока неясно. Постарайся сейчас об этом не думать, до дела, может, и не дойдет”. Как по-вашему, что он хотел сказать?

– Мысли я читать не умею, – отрезала Эбби. – Не знаю. Успокоить тебя пытался, наверное.

Ночная тропа, сухой щелчок и голос Дэниэла – задумчивый, сосредоточенный, совершенно спокойный. Волосы у меня зашевелились. Только сейчас мне пришло в голову, что он мог целиться не в Нейлора.

Раф хмыкнул: