Сколько нам еще жить?..

Когда Алексей вошел в чайхану, Плешивый сидел в центре на кошме и старательно трудился над очередным увесистым куском козлятины. Его хрящеватые уши, двигались в такт челюстям, казалось, они помогали ему. Обглодав кость, Плешивый бросил ее через левое плечо и, не глядя, взял правой рукой следующий кусок. Казан с мясом стоял у него за спиной. Все, кто был в чайхане, с любопытством следили за обжорой, слишком большим был козленок, над которым сейчас он трудился…

— Послушай, Селим, — спросил Алексей чайханщика, — почему казан с мясом стоит за спиной у Плешивого?..

— Он всегда так делает, чтобы глаза не видели, сколько еще мяса осталось. Тогда, говорит, легче есть. Видишь, он и кости за спину бросает, чтобы нельзя было определить: сколько мяса осталось… — объяснил чайханщик.

Лицо Плешивого лоснилось от пота и сала. Худые пальцы ловко поворачивали кусок мяса, и мелкие острые зубы впивались в мякоть, отдирали ее от кости, равномерно пережевывали. Уже несколько раз Курбан сытно рыгнул — желудок был полным, но Плешивый, полузакрыв свои маленькие сонные глазки, все жевал и жевал. Казалось, что это не живой человек, а какая-то машина, включенная на полную мощность. Равномерно двигались челюсти, в такт им шевелились уши и сам Плешивый чуть покачивался взад-вперед словно помогал проталкивать пищу.

— Как думаешь, съест? — спросил Алексей.

— Съест, — вздохнул Селим, — я знаю его! А ты долго что-то не заходил?..

— Все дела!.. Как там твои баранчуки?

— Ай, что им сделается. Растут… Скажи, правда, что два дня назад нарушителя поймали?

— Не знаю, — пожал плечами Алексей, — не слыхал.

Селим расплылся в улыбке, подняв толстый палец, шутливо погрозил им.

— Все знаешь, да только не расскажешь — служба!.. Я понимаю.

— Может, у тебя новости есть? Ты человек не военный, тебе и рассказать не грех, друг ситный.

Глаза чайханщика опасливо забегали. Алексею показалось, он что-то хотел сказать, но слишком много народу было вокруг.

— Корова у Джумы отелилась… Реджеп чуть ноги не сломал, упал бедный с крыши… Вот и все новости, Алеша… Вот сейчас Курбан Плешивый людей развлекает… Думаю, выиграет он и козлятины наестся до отвала… Три дня переваривать будет, как гюрза, после кролика!

Алексей слушал чайханщика, и по глазам его видел, что Селим знает что-то важное. Но как скажешь, если вокруг столько народу? А чайхана шумела восторженными голосами:

— Давай, Курбан, давай!

— Нажимай, Плешивый!!

— Кости чище обгладывай!..

Всего два куска осталось в казане. Все так же равномерно двигались челюсти Плешивого, равнодушными были полуприкрытые глаза, только лицо раскраснелось и горело как кумач. Груда обглоданных костей возвышалась за спиной. Спор подходил к концу и, судя по реакции зрителей, выигрывал Плешивый…

Пользуясь поднявшимся шумом, чайханщик тихо произнес:

— Вон идет Бекмурад, сын старого Овеза…

— Знаю его, — так же тихо ответил Алексей, — хороший парень, часто на заставе бывает. Агитируем его, чтобы отца уговорил в колхоз вступить. В селе всего пять хозяйств единоличных осталось… Постой, а что ты хочешь сказать?..

— Просто так… Присмотрись к нему повнимательней…

В чайхану вошел стройный, интересный парень с приятной улыбкой. На нем были легкий чекмень нараспашку, высокие сапоги, черный тельпек. Завидев Алексея, сразу направился к нему. Протянул крепкую мозолистую руку:

— Здравствуй, Алексей!

— Вечер добрый, Бекмурад, — приветливо ответил пограничник, — садись, чай будем гонять…

— Гонять — это как?

— Это значит пить долго и много. Недаром нас зовут самарскими водохлебами. Любят чай на Волге, только не зеленый. Скажи, Бекмурад, ты чай со смородиновым листом не пробовал?

— Не приходилось. Что это — кишмиш?

— Нет, — засмеялся Алексей, — ягода такая, черная и сладкая, а листья хороши для заварки. Нарвешь его, в чайник положишь, крутым кипятком зальешь — отличная, я тебе скажу, штука! Особенно, если на рыбалке приготовишь, чтобы дымком от костра припахивала!

— Ай, зеленый чай — тоже хорошо, — сказал Селим, ставя перед Бекмурадом чайник с синими цветами, — жажду утоляет, мужчине силу дает!

— Я не сказал, что зеленый чай плохой, — покачал головой Алексей. — Просто к нему привыкнуть надо. Верно, Бекмурад?

— К нашем чаю быстро привыкают, — поддержал Алексея Бекмурад и сразу переключился на другое, словно стараясь расположить к себе пограничника.

— Из дома письма пишут?

— Пишут, грибов и ягод в этом году уродилось много. Дожди все лето идут. — Как твой отец, как сестры?

— Ай, спасибо! Хорошо у вас на Волге — дожди, вода… Хорошо…

— Отец-то у тебя строгий, всю семью в руках держит…

— Родителей уважать надо, — солидно произнес Бекмурад. — Сейчас опять скажешь, чтобы я отца агитировал в колхоз вступить, да?

— Он сам со временем поймет. Нельзя сейчас в одиночку жить…

Чайханщик положил перед парнями большой кусок сахара. Алексей, взяв его, покачал в руке и протянул Бекмураду:

— Расколи! Вон у тебя нож — клинок настоящий!..