Скорбь сатаны

Я уставился на нее, пораженной быстротой ее речи и холодностью ее тона после недавнего приступа страсти.

— Вам стоит лишь прочитать последний роман, — продолжала Сибилла с бледной улыбкой, или вообще что-нибудь из современной литературы, и вы убедитесь, что ваши понятия о супружеской добродетели совершенно отжили. В нынешнее время мужчины и женщины свободны, любить кого хотят и как хотят и потому ваш вид оскорбленного мужа не только смешон, но и старомоден. Уверяю вас, я не чувствую ни малейшего укора совести, когда говорю, что люблю Лючио; каждая женщина была бы горда полюбить его; однако, он не может или не хочет меня полюбить, между нами только что разыгралась сцена, вашим присутствием вы придали ей нечто драматическое, но этим вопрос и исчерпывается… Я не думаю, чтобы вы имели повод для развода, но если имеете, так сделайте одолжение, я защищаться не буду!

И она повернулась, как бы желая уйти, я продолжал молча смотреть на нее, не находя слов, чтобы ответить на ее наглость; голос Лючио, мягкий и внушительный внезапно раздался.

— Все это крайне печально, — сказал он, — но я положительно протестую против идеи развода, не только ради ее сиятельства, но ради себя самого… В этом деле я невинен….

— Еще бы! — воскликнул я, хватая его руку. — Вы само благородство, Лючио, и лучшего друга, иметь невозможно. Благодарю вас за храбрость, с которой вы высказывали свое мнение. Я слышал все, ничто не было слишком сильно, не могло быть слишком сильно, чтобы возбудить в этой блудливой женщине сознание своего возмутительного поведения, своей порочной измены.

— Простите меня, — вежливо прервал меня князь — леди Сибилла не изменяла вам, Джеффри, она лишь страдает легким возбуждением нервов! Мыслями она, пожалуй, согрешила, но общество этого не знает, а действиями она чиста, как только что выпавший снег, и с этой точки зрения все будут на нее смотреть!

Его глаза блистали, я встретил его холодный насмешливый взгляд.

— Вы того же мнения как я, Лючио, — воскликнул я хриплым голосом.

— Вы чувствуете, как и я, что порочная мысль женщины также гадка, как порочное деяние. Нет ни малейшего извинения, никакого оправдания для столь жестокой гнусной неблагодарности, — и я повернулся к Сибилле в новом порыве ярости.

— Разве я не избавил вас и всю вашу семью от гнета бедности и долгов? Не покрыты ли вы драгоценностями? Не пользуетесь ли вы большей роскошью и большей свободой, чем любая королева? Неужели вы не признаете никакого долга в отношении меня?

— Я ничего вам не должна, — нагло сказала Сибилла, — я отдала вам то, за что вы платили: мою красоту и социальное положение. Сделка была справедлива…

— Но сколь дорога и горька, — воскликнул я.

— Может быть, но какая бы она не была, вы приняли ее… Вы можете покончить с ней, когда хотите… и закон…

— Закон не даст вам свободы в подобном случае, — вмешался Лючио с сатирической учтивостью. — Конечно, развод возможен на почве несообразности характеров, но стоит ли? Ее милость несчастлива в своих вкусах, вот и все; она избрала меня своим «услужливым кавалером», и я отказался. Ничего больше не остается, как забыть этот неприятный инцидент и попробовать жить в лучшем согласии в будущем.

— Неужели вы думаете, — сказала Сибилла, горделиво поднимая голову и указывая на меня, — неужели вы думаете, что я буду продолжать жить с ним, после того, что произошло сегодня ночью? За кого вы меня принимаете?

— За весьма очаровательную женщину, слегка взбалмошную и нерассудительную, — ответил Лючио с деланной галантностью.

— Леди Сибилла, вы не логичны, как большинство женщин. Вы к добру не поведете, продолжая эту сцену; для нас, бедных мужчин, она неприятна и томительна! Вы знаете, как мы ненавидим сцены! Позвольте мне попросить вас удалиться. Ваш долг повиноваться мужу; молите небеса, чтобы он забыл ваш полночный бред и приписал его какой-нибудь странной болезни скорее, чем злой преднамеренности.

Вместо ответа, Сибилла придвинулась к нему и протянула ему руки.

— Лючио! — воскликнула она. — Лючио, мой дорогой, прощай, спокойной ночи!

Я бросился между ними.

— Перед моим лицом, — закричал я в бешенстве. — Развратница, где ваш стыд?

— Нигде, — ответила она с растерянной улыбкой, — я горжусь тем, что люблю вашего, красивого чудного друга! Посмотрите на него, потом взгляните на себя в зеркало, на себя, ничтожного, бледного, незначительного. Как вы могли подумать, что женщина способна полюбить вас, когда Лючио находился рядом. Отстранитесь! Вы бросаете тень между моим богом и мной!

Когда она говорила последние слова, выражение ее лица было столь странное и неестественное, что я совершенно растерялся и невольно исполнил ее приказание. Сибилла пристально посмотрела на меня.

— Я могу одновременно проститься с вами, — заметила она, — так как никогда больше жить с вами не буду.

— Ни я с вами, — с яростью проговорил я.