Скорбь сатаны

— Тут мы останавливаемся, — сказал повелительный голос, — тут, где тень человека никогда не падала, где надменный людской ум не зачинал греха, где безбожная жадность человека не исказила ни одной красоты, не убила ни одного безвредного творения, тут — последнее место на земле, неоскверненное человеческим присутствием. Тут — конец Mиpa! Когда эта земля будет открыта, и эти берега обесчещены, когда Мамона вступит на эту почву, тогда грянет день Страшного Суда! Но пока здесь царит один лишь Творец, ангелы могут смотреть на этот уголок без содрогания, и мрачные духи находить на нем покой!

Торжественный звук музыки наполнил воздух, и я, сдержанный до сих пор невидимыми цепями, внезапно почувствовал себя свободным. Сознавая свою свободу, я все же продолжал глядеть на высокий темный образ моего Врага, так как его огненные глаза остановились на мне. Внушительный голос опять раздался:

— Человек, не обманывай себя, — сказал он, — не думай, что ужасы этой ночи фантастический сон, западня или видение! Ты не спишь. Ты еще обладаешь телом, не только духом! Местность, где ты находишься, ни рай, ни ад, а просто уголок того мира, в котором ты живешь. Знай отныне, что потусторонний мир не ложь, а великая действительность, и что Бог царит повсюду! Твой час настал, и ты должен себе выбрать Властелина! Теперь, волей Всевышнего, ты видишь меня Ангелом, но не забудь, что между людьми, я принимаю образ человека! Как человек, я двигаюсь с человечеством чрез бесконечные века. Королями советниками, мыслителями учителям, старыми молодыми, я прихожу в том облике, которого требует их гордыня или безнравственность, и действую заодно с ними. Но от чистых сердцем, высоких верой, совершенных в намерениях, я отстраняюсь с радостью, ничего не прося от них кроме молитвы! Таков я есть, таким останусь, пока человек добровольно не освободит и не искупит меня! Не ошибайся на мой счет, узнай меня, и выбери свою судьбу не из страха, а из любви к истине! Впоследствии, тебе не придется уже выбирать… Этот час, эта минута, твое последнее испытание, выбирай, повторяю я. Будешь ли ты служить себе и мне, или только Богу?

Вопрос прогремел в моих ушах… Дрожа всем телом, я оглянулся и увидал себя окруженным целой толпой лиц, бледных, тоскующих, угрожающих и умоляющих. Они теснили меня со всех сторон: в глазах многих виднелись слезы, и губы двигались безмолвно. И пока они смотрели на меня, я увидал еще какой-то призрак — изображение самого себя — несчастного, слабого существа, жалкого, невежественного и непроницательного, ограниченного и в способностях и в уме, и, несмотря на все это, преисполненного эгоизмом, гордыней и надменностью. Мельчайшие подробности в моей жизни внезапно предстали перед моими глазами, как в зеркале и я прочитал гнусную летопись своей интеллектуальной гордости, грубого тщеславия, и еще более грубого хвастовства. Со стыдом я признал свои пороки: мелочность, презрение к Богу, богохульство и самоуверенность. Во внезапном приливе негодования на самого себя, я отрекся от своей прошлой негодной жизни, и закричал громко и искренно:

— Я выбираю Бога! Истребление из Его рук — лучше жизни без Него! Одного Бога, я выбираю Бога!

Мои слова упали горячо и стремительно… Едва успел я произнести их, как воздух озарился каким-то лучезарным опаловым светом… Черные и огненные крылья окружавшие меня затрепетали радужными цветами… А лицо моего темного Врага озарилось небесным сиянием, нежным как улыбка зари. Испуганный, ошеломленный я посмотрел вверх… И изнемог от внезапного явления. На фоне небесного свода виднелся Лучезарный Образ, этот образ обладал столь сверхъестественной красотой, столь лучезарной прелестью, что казалось, само солнце превратилось в Ангела с радужными крыльями!

И со светившего неба неожиданно раздался голос, звонкий и упоительный:

— Люцифер, Сын Утра, восстань. Одна душа отвергает тебя, один час радости дан тебе. Восстань!

Земля, воздух и море внезапно вспыхнули огненным золотом. В то же время я почувствовал, что какие-то невидимые руки придерживают меня к месту, и что яхта медленно уходит ко дну. Охваченный несказанным страхом, мои губы все же продолжали шептать:

— Бог, только Бог!

Небеса меняли свою окраску, переходя от золотой к алой, от алой к голубой… А тот, которого я знал как друга, быстро поднимался вверх с просветлевшим, почти божественным лицом, и с таким выражением блаженства в восторженных глазах, что оно почти граничило с отчаянием. Без дыхания, с кружащейся головой, я следил за полетом Падшего Ангела, прощенного на час… А тем временем, дьявольское судно продолжало уходить ко дну… невидимые руки все еще придерживали меня… Я падал… Падал… В какую-то безмерную бездну…