Скорбь сатаны

— Меня это поражает, так как с научной точки эта сцена вполне правильна, — объявил Лючио и громко засмеялся. — Вера, которую вы увидали, радостно поднимаясь к невозможному раю, неправильна с научной точки зрения. — Вы это говорили не раз; но скелет и черви, суть основания ваших мировоззрений; ни один материалист не может этого отвергнуть. Однако некоторые дамы даже побледнели: как это смешно! Чтоб не отстать от современного веяния, они придерживаются материализма, как единственной возможной игры. А при виде естественного разложения человеческого тела они пугаются.

— Во всяком случае, сюжет вашей последней картины не привлекателен, — заметил лорд Эльтон, выходя из театра под руку с мисс Чезни, — веселья в ней мало.

— Червям зато весело, — возразил Лючио, — давайте возвратимся в сад, его сейчас будут освещать.

При этих словах любопытство вновь возгоралось, гости сбросили с себя тяжелое впечатление, вызванное последней картиной, и высыпали в сад, разговаривая и смеясь еще громче прежнего. На дворе почти уже стемнело и в полумраке мы увидали массу коричневых, как мне показалось, мальчиков, бегающих взад вперед, развешивая разноцветные фонари. Они двигались быстро и бесшумно, лазили по деревьям с ловкостью обезьян, ныряли под кустами и повсюду за собой оставляли яркое освещение.

Вскоре, благодаря их усилиям, сад был освещен с такой роскошью, которой, пожалуй, не достигались исторические празднества в Версале; высокие дубы и кедры превратились в пирамиды огоньков, каждая ветка сплошь унизалась лампочками в виде звезд, ракеты взвивались к небу и с высоты бросали на землю огненные дожди, дорожки были окружены синими и красными фонариками и в различных частях сада, восемь огромных разноцветных фонтанов мгновенно забили; в то же время с земли внезапно поднялся золотой шар и остановился не особенно далеко над головами зрителей; из этого шара полетело бесконечное число ярких бабочек, которые, покружившись в веселом вихре, медленно исчезали. Пока мы еще восторженно аплодировали этому чудному небесному зрелищу, на лужайке явились девушки редкой красоты, одетые в белом: в руках они несли серебряные жезлы, украшенные блестящими звездами, и под звуки музыки, раздававшейся издалека и похожей на звон стеклянных колокольчиков, они начали танцевать какой-то фантастический, дикий, но в высшей степени грациозный танец. Освещение все время менялось, переходя с одной тени к другой; картина была столь необыкновенна, столь феерична, что никто из нас не мог вымолвить ни слова; поглощенные этим восхитительным зрелищем, мы не замечали, как шло время, и какими быстрыми шагами ночь надвигалась на нас. Внезапно над нашими головами, раздался потрясающий раскат грома, и молния, с быстротой стрелы, ударила в огненный шар, разрывая его на мелкие части. Две или три дамы вскрикнули от испуга… Лючио выдвинулся, вперед и поднял руку:

— Бутафорский гром, уверяю вас, — сказал он не то игривым, не то насмешливым голосом, — гром, который повинуется моим приказаниям, это входит в программу дня, и ничто как невинная забава. Еще, еще, о, мелкая стихия! — воскликнул он, поднимая к небесам свое темное, красивое лицо. — Ударьте вновь, насколько можете сильнее!

Оглушительный удар последовал за его словами, как будто огромная каменная гора внезапно разверзлась; но, успокоенные уверением, что гром был не настоящий, зрители внимали ему спокойно, лишь уверяя друг друга, что иллюзия была полная! Мало-помалу, небеса осветились огненным сиянием, поднимавшимся как бы с земли… Белоснежные танцовщицы продолжали кружиться со смеющимися лицами, а над ними витало множество черных летучих мышей и сов, казавшихся вполне живыми. Еще один раскат грома, еще краткий ослепляющий блеск молнии и тихая благоухающая ночь вступила в свои права; молодой месяц задумчиво улыбнулся с безоблачного неба, танцовщицы исчезли, огненный свет перешел в мягкое серебристое сияние, и бесконечное количество пажей, одетых в костюмы XVIII столетия, с факелами в руках, выстроились рядами, образуя длинную аллею, по которой Лючио просил нас пройти.

— Вперед, вперед, дорогие гости, — кричал он — Эта случайная дорожка ведет не в рай, а к ужину! Следуйте за мной.