Скованная временем

– Ну, я как раз закончил это делать… посылать ей сообщение, когда оглянулся и увидел, как вы поднимаетесь на холм. А потом я нашел письмо, которое вы уронили, и… – он замолчал, и раздался громкий рев шестеренок, когда колесо, приняв последних пассажиров, начало вращаться, поднимая нас высоко над Мидуэем.

– Твоя начальница – та самая дама из церкви, о которой ты говорил? – спросила я. – Та, которая хочет, чтобы твоя мама вернулась на церковную ферму?

Он кивнул, но ничего не сказал, поэтому мне пришлось немного надавить:

– Почему ты не доверяешь ей, Мик?

– Потому что мой отец не доверял, – сказал он яростно. – Именно поэтому мы и уехали. Церковь привезла нас сюда – они оплатили нам дорогу на пароходе из самой Ирландии, так что, я думаю, они рассчитывали, что мы будем работать дольше и что я буду продолжать посещать их киристские занятия, но мой отец сказал, что мы найдем другой способ вернуть им деньги. Было много споров, когда мы уезжали, и мой отец сказал, что с этим покончено. Он получил работу на стройке, моя мама нашла подработку, ну, и я стараюсь вот заработать здесь что-нибудь. Как только мы уехали, все снова стало хорошо. Когда ярмарка была полностью построена, у нас стало очень туго с деньгами.

Он коротко взглянул на меня и продолжил так тихо, что мне пришлось наклониться, чтобы расслышать его сквозь гул толпы, поражающейся открывшимся видом:

– Сестра Пру нашла нас здесь и сказала, что простила моего отца за то, что он бросил ферму, и за все плохое, что он говорил о киристах. Она каким-то образом заставила его присоединиться к пожарным, и я уже рассказывал вам, чем все закончилось.

Его губы горько скривились, но он продолжил:

– Моя мама говорит, что она не могла знать, что моего папу убьют, и я знаю здесь, – сказал он, постукивая себя по голове, – что моя мама права. Но здесь, – добавил он, постукивая себя по груди, – кричит о том, что она знала и нашла хороший способ заткнуть моего отца.

Его нижняя губа задрожала, и я в гневе стиснула зубы. Я не могла сказать наверняка, знала ли Пруденс, что здание холодильного склада сгорит в огне и его отец будет убит, но у нее определенно была возможность узнать это.

– Я знаю, что это глупо, но я чувствую это, и мне жаль, что мне приходится работать на нее. Хотя, – сказал он, усмехнувшись, – наверное, теперь мне не придется работать на нее. Но, ох, моя мама теперь будет намного злее, черт возьми.

Когда он произнес последние два слова, у меня внезапно щелкнуло в голове, и я поняла, почему испытала дежавю ранее, когда он потирал свои виски. Я, наверное, узнала бы эти глаза раньше, но каждый раз, когда я встречалась с ними до этого – и через медальон, и в метро, – они горели такой страстью, которую маленький мальчик передо мной не сможет понять еще несколько лет.

Он принял мое ошеломленное выражение лица за неодобрение.

– Простите, мисс Кейт. Я не должен был этого говорить. Еще одна причина, по которой моя мама разозлилась бы еще больше, узнав, что я ругаюсь, особенно в присутствии леди.

Я улыбнулась ему:

– Нет, все в порядке, правда. Я же сказала тебе, что не строю из себя скромнягу, – он не выглядел убежденным, поэтому я наклонилась к нему и прошептала: «Черт возьми, черт возьми, черт!»

Его губы дрогнули, а затем он наконец посмотрел мне в глаза и расплылся в улыбке.

Я глубоко вздохнула и попыталась решить, что же мне делать. У меня сердце в пятки упало, когда я посмотрела вниз, на теперь уже крошечные здания под нами, но это было едва заметно, потому что мои внутренности уже были завязаны в тугой узел. Как много я должна ему рассказать? Как много я могла ему рассказать, не вызвав еще бо́льших изменений в хронологии событий? Что, если сейчас мне нужно сказать ему то, что должно привести его в метро в тот день, когда он спас меня? А, может, сейчас я совершу что-то, из-за чего он не окажется там? Вот действительно «черт возьми».

Через мгновение я опустилась на колени рядом с ним и расстегнула маленький кармашек на корсаже, потянув наружу ключ ХРОНОСа, совсем немного. Он округлил глаза, и несколько противоречивых эмоций промелькнули на его лице. Вероятно, облегчение от того, что я поверила ему, но смешанное с чем-то, похожим на страх.

Я поняла, что медальоны для него связаны напрямую с киристами.

– Я не кирист, – быстро сказала я ему, взяв его маленькую ладошку в свою. – Мне они тоже не нравятся. И, я думаю, ты прав, что не доверяешь ей. Как тебя зовут на самом деле? – спросила я, хотя совершенно точно знала, каков будет его ответ.

– Кирнан, – ответил он. – Кирнан Данн, как и мой отец.

– Кирнан, – повторила я. – Красивое имя. Или ты хочешь, чтобы я называла тебя Миком?

– Нет, – сказал он. – Мне оно не очень нравится, но вряд ли кто-то станет утруждать себя тем, чтобы запоминать мое настоящее имя. Им легче звать меня Миком, так что я не спорю. Вас действительно зовут Кейт? – спросил он, скептически скривив рот.

Я кивнула, решив, что из-за его знакомства с тетей Пруденс он скорее всего не захочет знать, что Кейт мое второе имя.