Сквозь тьму

“Скажем, по полдюжины за штуку”, - ответил альгарвейец. Он указал одним указательным пальцем на Талсу, другим на Траку. “Теперь мы поспорим о цене”.

“Ты будешь спорить с моим отцом”, - сказал Талсу. “У него это получается лучше, чем у меня”.

“Тогда я бы предпочел поспорить с тобой”, - сказал майор, но повернулся к Траку. “У меня есть некоторое представление о том, сколько все это должно стоить, мой дорогой друг. Я надеюсь, ты не окажешься слишком неразумным”.

“Я не знаю”, - ответил Траку. “Впрочем, посмотрим. За все, что ты мне сказал...” Он назвал сумму.

“Очень забавно”, - сказал ему альгарвейец. “Добрый день”. Он направился к двери.

“И тебе тоже хорошего дня”, - безмятежно ответил Траку. “Не забудь закрыть дверь, когда будешь выходить”. Он взял свою иглу и вернулся к работе. Талсу сделал то же самое.

Офицер заколебался, держа руку на щеколде. “Может быть, вы не сумасшедшие, а просто разбойники”. Он назвал свою собственную сумму, намного меньшую, чем у Тантраку.

“Не забудь закрыть дверь”, - повторил Траку. “Если ты хочешь все это за такую цену, ты можешь это получить. Но ты получаешь то, за что платишь, думаешь ты так или нет. Как, по-твоему, эти дешевые панталоны, которые ты нашел, выдержат ункерлантскую метель?”

Упоминание этого имени было рискованной игрой, но она окупилась. Нахмурившись, алгарвиец сказал: “Очень хорошо, сэр. Давайте поторгуемся”. Он выпрямился и снова подошел к стойке.

Он оказался лучшим торговцем, чем большинство рыжих, которые выступали против отца Талсу. Он продолжал направляться к двери в театральном неверии, что Траку не снизит свою цену еще больше. Когда он сказал это в четвертый раз, Талсу решил, что он действительно имел это в виду. Так же поступил и его отец, который снизил цену до уровня, не намного превышающего тот, который он запросил бы у одного из своих соотечественников.

“Вот, видишь?” - сказал альгарвейец. “Ты можешь быть разумным. Это сделка”. Он протянул руку.

Траку пожал ее, говоря: “Выгодная сделка по такой цене?” После того, как майор кивнул, Траку сказал: “Ты мог бы надуть меня еще немного”.

“Я не придираюсь к медякам”, - величественно сказала рыжеволосая. “Серебро, да; медяки, нет. Похоже, тебе медяки нужны больше, чем мне, и поэтому я отдаю их тебе. В свое время я вернусь за своей одеждой. Он выбежал из магазина.

Траку не смог удержаться от смешка. “Некоторые из них не такие плохие”, - сказал он.

“Может быть, и нет”, - неохотно согласился Талсу. “Но я готов поспорить, что он ударил бы меня, если бы тоже был в бакалейной лавке”. Траку пару раз кашлянул и какое-то время старался выглядеть занятым.

Когда Талсу рассказывал эту историю за столом на следующее утро, Гайлиса сказала: “Я надеюсь, что всех альгарвейцев отправят в Ункерлант. Я тоже надеюсь, что они никогда не вернутся”.

Талсу просиял, глядя на свою новую невесту. “Видишь, почему я люблю ее?” он спросил свою семью - и, судя по тому, как он это сказал, весь мир. “Мы думаем одинаково”.

Его сестра Аузра фыркнула. “Ну, кто не хочет, чтобы альгарвианцы ушли? Высшие силы, я хочу. Означает ли это, что ты тоже хочешь выйти за меня замуж?”

“Нет, тогда он бы знал, во что ввязывается”, - сказал Траку. “В этом случае он будет удивлен”.

“Дорогой!” Лайцина бросила на мужа укоризненный взгляд.

“Пусть между нами не возникнет раздора”, - сказал Талсу на древнем языке.Классический каунианский был близок к тому, чтобы придать здравый смысл, к которому стоит прислушаться. Затем ему пришлось перевести. В Елгаване это прозвучало примерно так: “Нам лучше не ссориться между собой”.

“Это то, что наши дворяне продолжали говорить нам”, - сказала Гайлиса. “И мы не стали с ними ссориться, и поэтому они втянули нас в войну против Альгарве - и прямо с обрыва”. Она начала говорить что-то еще в том же духе, но внезапно остановилась и посмотрела на Талсу - не на его лицо, а на его бок, где рыжеволосый вонзил в него нож. Когда она заговорила снова, это был приглушенный голос: “И теперь, после того, как люди Мезенцио обошлись с нами, я бы не пожалела, если бы снова увидела дворян”.

“Да, это правда”. Талсу кивнул в сторону своей жены. “Рядом с альгарвейцами даже полковник Дзирнаву кажется ... ну, не таким уж плохим”. Бешеный патриотизм человека, чье королевство стонало под пятой оккупанта, не мог заставить его сказать больше, чем это, в защиту жирного, высокомерного дурака, который командовал его региментом.

Траку сказал: “Как бы то ни было, половина знати отправилась ко двору в Балви, чтобы подлизываться к королю, которого нам дали рыжеволосые. Если они подлизываются к альгарвейцам, чем они отличаются от альгарвейцев?”

“Я скажу тебе, как”, - горячо сказала Аузра. “Они хуже, вот как.Альгарвейцы - наши враги. Они никогда не скрывали этого. Но предполагается, что наши дворяне должны защищать нас от наших врагов, вместо того, чтобы ... подхалимничать, как говорит отец. Казалось, она вот-вот разразится слезами - слезами скорее обиды, чем печали.