Сквозь тьму

Он шел прямо с поляны, где сидело на корточках или бездельничало большинство нерегулярных. Сразу за ней он чуть не упал, когда его ноги поскользнулись на влажных, гниющих листьях. Ему пришлось схватиться за ствол дерева, чтобы не приземлиться на спину.

Из-за другого дерева он услышал хихиканье. Оттуда вышел Обилот.Она была на страже; в руке у нее была палка. “Я видела, как это делается лучше”, - сказала она. “Ты выглядел там таким же неуклюжим, как рыжий”.

Только что поссорившись с Мундериком, Гаривальд оказался в плохом настроении. Вместо того, чтобы посмеяться над собой, как он обычно сделал бы, он проворчал: “И если бы ты поставил ногу туда, куда я, ты выглядел бы еще неуклюже”.

Обилот свирепо посмотрел на него. “Я выбрался сюда, не поскользнувшись, как выдра, спускающаяся с отмели”.

Гаривальд сердито посмотрел в ответ. Он низко поклонился, почти так, как если бы он был обезболивающим, а не плохо выбритым крестьянином из Ункерлантера в грязной тунике и грязных войлочных сапогах на пару размеров больше, чем нужно. “Мне так жаль, миледи. Не все мы можем быть такими красивыми и грациозными, как вы”.

Обилот побелел. Когда она начала замахиваться на него деловым концом своей палки, он понял, что это была убийственная ярость. Она поняла это мгновение спустя и опустила палку, прежде чем Гаривальду пришлось решать, попытаться ли прыгнуть на нее или нырнуть за дерево, за которое он ухватился.

“Ты не понимаешь, что говоришь”, - прошептала она, скорее себе, чем ему. Она глубоко вздохнула и немного порозовела. Когда она заговорила снова, ее слова были адресованы ему: “Будь благодарен, что ты не знаешь, о чем говоришь. Будь благодарен, что ты не знаешь, где я слышала подобные вещи раньше”.

Она никогда особо не рассказывала ему о том, что толкнуло ее на их обычаи. “Что-то связанное с одним из людей Мезенцио”, - предположил он.

Ее кивок был отрывистым. “Да. Что-то”. По сравнению с ее голосом режущий ветер казался теплым бризом с севера. “Что-то”. Она снова взмахнула палкой, на этот раз повелительно. “Продолжай. Оставь меня в покое. Мир!” Она рассмеялась. Гаривальд чуть не убежал.

По сравнению со встречей с Обилотом выход и попытка саботировать удерживаемую Аналгарвианом лей-линию казались Гаривалду безопасными и легкими. Или так бы и было, если бы она не была одной из иррегулярных войск, идущих в рейд. Гаривальд держался от нее как можно дальше.

Он также хотел держаться подальше от Садока. Поскольку потенциальный маг и Обилот не хотели держаться близко друг к другу, Гаривальду приходилось уравновешивать эмоции, насколько это было возможно.

Мундерик был слеп ко всему этому. Ему было о чем беспокоиться. “Осторожнее с яйцами”, - продолжал он говорить нерегулярным солдатам, которые их несли. “Если ты не будешь осторожен, мы все закончим очень несчастно”.

Откуда взялись яйца, Гаривальд не знал. Они появлялись в лагере время от времени, как будто их вызвали к жизни по волшебству. Внутри них было много магии; Гаривальд знал это. Персонажи на их чехлах были не из Ункерлантера. Он не мог читать, но мог распознать символы своего родного языка. Если это были не ункерлантцы, то они должны были быть гарвианцами. Неужели Мундерик украл их из-под носа у рыжеволосых? Или альгарвейцы передали их грелзерским войскам марионеточного короля Раниеро, а солдат-агрельцер, более дружелюбный, чем казался, передал их нерегулярным войскам?

Вопрос Мундерика показался Гаривалду более неприятным, чем того стоил.Он и лидер группы слишком часто торговались, чтобы заставить его думать, что он получит прямой ответ. Он с трудом брел по грязной тропинке под все более обнаженными ветвями деревьев.

И затем, совершенно неожиданно, нерегулярные войска больше не находились под защитой деревьев, а шли по тропинке через заросший луг, на котором не паслись по меньшей мере год. Мундерик махнул людям с яйцами - и многим другим вместе с ними - сойти с тропы в траву. “Будьте осторожны, парни”, - сказал он. “Рыжие снова принялись закапывать яйца на проезжей части”.

Это заставило еще нескольких нерегулярных игроков сойти с трассы. Затем заговорила Мобилот, ее голос прозвучал в темноте звонким колокольчиком: “Иногда они также закапывают яйца вдоль дорог, чтобы вытащить умных жукеров, которые знают достаточно, чтобы выбраться на безопасную почву - только это не так”.

Садок сказал: “Я потушу все яйца; посмотрим, если я этого не сделаю”. Неся зазубренную палку, он смело зашагал по середине дороги, как будто боялся, что анальгарвианское яйцо лопнет под ним.

“Если он не выбросит яйцо, мы это увидим, все в порядке”, - пробормотал Гаривальд другому иррегулярному поблизости. Парень усмехнулся, хотя это было забавно только в ужасном смысле. Гаривальд не думал, что Садок сможет найти солнце в полдень, с лозоходцем или без него, но он придержал язык. Если Садок докажет свою правоту, все узнают об этом.