След механической обезьяны

– Вы думаете, я приехал забрать деньги? – рассмеялся Фома Фомич. – Ошибаетесь! Мне они не нужны. Мне нужна правда о Новоароновском, вот и все. Поэтому, молодой человек, давайте сначала. Вы расскажете, как все было на самом деле. Только, чур, не врать! Если я почувствую в ваших словах или интонации хоть малую долю неправды, то берегитесь – обо всех проделках узнает хозяин.

Глава 27. Париж

Если у начальника сыскной до разговора с официантом еще были какие-то сомнения относительно поездки в Париж, то после беседы они отпали. Фома Фомич окончательно утвердился в мысли – ехать необходимо. Нужно узнать на месте, как погиб парижский покупатель игрушки и какую роль в этом сыграла механическая обезьяна. Еще фон Шпинне хотел пройти в Париже по следу Протасова и Новоароновского.

В тот же вечер полковник отбил в Татаяр телеграмму, что вынужден задержаться на какое-то время. Он не упомянул о поездке в Париж, посчитав, что это будет лишним. После этого поехал на вокзал и купил билет до столицы Франции. Поезд отправлялся только следующим утром, поэтому у Фомы Фомича была возможность забыть о происходящем и просто отдохнуть. Ему это удалось. Ночь прошла тихо, он хорошо выспался и в 8:30, свежий и бодрый, сел в вагон первого класса парижского поезда.

В купе он оказался один. Проводник, болтливый швейцарец, сказал, что в это время пассажиров мало.

– Поэтому вам, скорее всего, до самого Парижа придется ехать одному! – проговорил, изображая на лице заботу и сожаление, проводник.

– Ну что ж, я, пожалуй, займусь тем, что буду рассматривать пейзажи за окном. Европа, в особенности сельская, прекрасна! – сказал ему на это фон Шпинне.

– О, вы правы! Это действительно так! – согласился швейцарец. – Вот уже десять лет как я езжу по этому маршруту и не надоедает вид из окна…

– Вам стоит позавидовать! – бросил полковник.

– Да! – снова согласился проводник и, понимая, что ему уже пора уходить, добавил: – Если вам что-то понадобится, можете вызвать меня, нажав на эту кнопку. Отдыхайте!

Фома Фомич какое-то время рассматривал большую красную кнопку, вмонтированную в стену у изголовья. Хотел даже нажать, чтобы проверить, работает ли она, но, спохватившись, передумал. После чего снял пиджак, штиблеты, улегся на диван и под монотонный стук колес уснул. За время поездки в купе так никого и не подсадили. Фома Фомич отдыхал душой и телом. Не нужно было ни с кем знакомиться, из вежливости поддерживать какой-нибудь пустой разговор, задыхаться под маской благопристойности и приличия. Можно было, скинув обувь, все время валяться на мягком диване.

В Париж прибыли вечером следующего дня. Проводник предупредил фон Шпинне за полчаса до остановки. Тот молча кивнул в знак благодарности и принялся собираться.

Стоял теплый парижский вечер. Фома Фомич не спеша, с небольшим саквояжем в руках вышел на перрон Восточного вокзала. Осмотрелся. Жестом отказался от помощи носильщика. Лавируя среди приезжих и встречающих, прошел в зал ожидания, где ознакомился с расписанием поездов. Затем вышел на привокзальную площадь и кликнул извозчика. На сносном французском попросил отвезти в какую-нибудь хорошую гостиницу. Возница задумался, потом повернулся к своему пассажиру и, пригладив обвислые усы, сказал, что знает как минимум пятьдесят хороших гостиниц и совершенно теряется, в какую из них отвезти господина приезжего.

– Вези в ту, которая находится ближе всего! – приказал фон Шпинне.

– Это «Три мушкетера»! Очень хорошая гостиница, но там слишком острая кухня, потому что, скажу вам по секрету, у них повар не француз, а какой-то грек из Боснии. По крайней мере, я так слышал. Ну что, вы не передумали ехать в «Три мушкетера»?

– Нет! Я не боюсь острой кухни, именно этого мне сейчас и не хватает, трогай!

– А может быть, проедем чуть дальше? Всего лишь полсотни туазов. Там «Утренние азалии», все как в «Трех мушкетерах», только повар француз.

– Да нет, давайте уж в «Три мушкетера», люблю Дюма!

– О, тогда вам только в «Три мушкетера».

Коляска тронулась, а Фома Фомич сидел и удивлялся парижским извозчикам. «Где бы у нас в России, – думал он, – можно было поговорить с ломовым о том же Всеволоде Крестовском? А может быть, это даже и хорошо!»

Пролетка, слегка покачиваясь, выехала с привокзальной площади. Свернула на примыкающую к ней узкую улочку и буквально через пять минут езды остановилась у трехэтажного дома с яркими полосатыми маркизами над входной дверью и окнами первого этажа.

– Так близко? – удивился Фома Фомич. – И сколько это будет стоить?

– Что вы, какие деньги? Вы наш гость! – категорически отказался от платы извозчик. Но фон Шпинне заметил, как тот бросил хитрый взгляд на чуть приоткрывшееся окно второго этажа, в котором мелькнула женская голова. – Ели мы будем брать плату с приезжих, то кто к нам приедет?

– Но вы же как-то должны зарабатывать себе на жизнь?