След механической обезьяны

Если говорить честно, Фома Фомич не любил французов. Почему? Да потому что их не любил его отец, да и дед тоже не жаловал, ну а ему, как прилежному внуку и сыну, только и оставалось, что следовать семейным традициям. Он вывел для себя, как ему казалось, золотое правило: «Нельзя сказать, что французы плохие, можно сказать, что они не совсем хорошие!» Он не понимал многие вещи, например, почему российская знать так восхищается французским языком. Фома Фомич находил его слегка вычурным, слащавым и совсем не мужским. Его раздражала необходимость картавить, подобное ему давалось с трудом, потому что он считал это дефектом речи. Еще он прохладно относился к французской кухне. Ему вспомнился случай, который произошел здесь же, в Париже, в прошлый его приезд. Фома Фомич зашел в один из ресторанчиков, чтобы перекусить. Когда ему в качестве завтрака предложили круассаны, он отказался от них. Это вызвало чуть ли не переполох. Вначале официант сам пытался переубедить его, заявляя, что побывать в Париже и не попробовать круассаны – это преступление! Однако фон Шпинне стоял на своем, более того, заявил, что круассаны ему не нравятся. Официант не смог перенести этого святотатства и метнулся к хозяину за советом – как быть, ведь с ним это приключилось впервые. Не прошло и нескольких мгновений, как в зал вбежал низкорослый подпрыгивающий толстяк с румяным лицом и удивленными бровями.

– Где он! – выкрикнул громко и требовательно. Официант указал на Фому Фомича.

– Это вам не нравятся круассаны? – Он подскочил к столу, за которым сидел фон Шпинне, и остановился, чуть отведя руки назад.

– Мне, – тихо проговорил гость.

– Постойте, а вы откуда? – заметив акцент, тут же поинтересовался хозяин.

– Из России.

– Тогда понятно! – бросил толстяк, и на лице его появилась гримаса, в дополнение к которой не нужны были никакие слова. На ней читалось все, что в это мгновение думал хозяин. И о далекой варварской стране, о чудовищном холоде, который превращает живущих там людей в бесчувственных, лишенных какого-либо вкуса существ, о грубости и бескультурье. Ему не нравятся круассаны – как такое вообще можно произносить вслух. Об этом даже думать нельзя! Потом гримасу сменило более приветливое выражение, хозяин решил не сдаваться. – А почему бы вам не попробовать, может быть, это вкусно, ведь там, в России, в этих снежных пустынях, вам вряд ли удастся вкусить нечто подобное!

– Отчего, – возразил фон Шпинне, – у нас есть похожая выпечка, и, на мой взгляд, она вкуснее ваших круассанов.

Это переходило всякие границы. Лицо хозяина побагровело, щеки надулись, но он нашел в себе силы сдержаться.

– Вы хотите сказать, что у вас там, – он сделал паузу, подбирая подходящее слово, – вдали, есть что-то вкуснее круассанов?

– Да! – кивнул Фома Фомич, ему нравилось дразнить француза.

– И что это?

– Рогалики, название не такое изысканное, как у вас, но вкус отменный, я бы даже сказал, божественный. По крайней мере, нам, русским, он нравится.

Тогда впервые Фома Фомич назвал себя русским.

Этого хозяин выдержать не смог. Он резко развернулся, бросил через плечо официанту:

– Принесите этому господину все, что он закажет, а меня больше не беспокоить, я должен привести свои чувства и нервы в порядок.

Гость варварской страны смотрел вслед удаляющемуся толстяку и думал о рогаликах.

В гостиницу полковник вернулся поздно. Хозяйка встретила его настороженно. После того, как выяснилось, что он пришел один, она разочарованно хмыкнула.

– Вам что, не нравятся парижанки?

– Ну почему же, нравятся. Вот вы мне нравитесь!

– Я? – Она взялась за левый мизинец у самого основания и чуть покрутила. – Полагаете, я еще могу кому-то нравиться, или вы говорите это из вежливости?

– Конечно, можете нравиться! Может быть, не всем и не всегда, но мне сейчас вы нравитесь.

– Жаль, мне нельзя отлучаться, а то я бы поднялась к вам в комнату и помогла взбить подушки…

– Да, жаль! Может быть, завтра, а лучше послезавтра…

– Хорошо! – Она поправила огненно-рыжую прядь.

– Ну что же, не буду вас больше отрывать от дел… У вас есть свежие газеты?

– Вам какие: французские, итальянские или немецкие?

– Немецкие, если можно!

Взяв у хозяйки стопку газет, начальник сыскной поднялся в номер. Газеты бросил на стол. Они так и останутся непрочитанными. Разделся и лег спать.

Глава 28. Инспектор Жарди

– Где здесь у вас комиссариат полиции? – спросил на следующее утро у хозяйки фон Шпинне. Та тотчас же изменилась в лице. Приветливое выражение, которым она встретила гостя, сменилось настороженным, пунцовые губы сжались и превратились в ниточку, глаза недовольно блеснули.

– А зачем вам комиссариат? – ответила она вопросом на вопрос. – Если вас что-то не устроило, давайте это обсудим без полиции. Мы все исправим по первому требованию.

– Мне он нужен не для того, чтобы там говорить о вашей гостинице. К вам это не имеет никакого отношения, поверьте… Итак, где находится комиссариат?

– Но вы точно не будете жаловаться на плохое обслуживание?

– Как я могу на что-то жаловаться? Все было в высшей степени замечательно!