След механической обезьяны

– Они и вовсе придумали, что в обезьяну вселилась душа какого-то Жана-Батиста Адо. Тот якобы когда-то давно пострадал от действий Клеймана и после смерти решил отомстить ему, вселившись в игрушку. И все верят в это. А меня никто не слушает, только отмахиваются как от лавандовой мухи… – Жарди тяжело вздохнул.

– В нашем случае приблизительно все так же, но с одним отличием: в это не верит губернатор, потому и поручил мне разобраться…

– У вас там, я погляжу, больше здравомыслящих людей, чем у нас! – с обреченностью в голосе, которую еще несколько минут назад нельзя было и представить, проговорил Жарди.

– А может, мы в вашем деле попытаемся разобраться вместе? – тихо, чтобы его никто, кроме инспектора, не смог услышать, проговорил фон Шпинне.

– Вы предлагаете мне свою помощь? – так же тихо спросил Жарди.

– Да.

– Я согласен!

В Париже Фома Фомич пробыл еще несколько дней, хозяйка «Трех мушкетеров» видела его только рано утром и поздно вечером, он постоянно спешил и вежливо уклонялся от всяких праздных разговоров. На вопросы, чем он так занят, что не может переброситься даже парой слов, только отмахивался и говорил, что расскажет, но потом. Она провожала его до дверей разочарованным взглядом уставшей от обещаний женщины.

Фон Шпинне все эти дни проводил в компании инспектора Жарди. И надо заметить, что за столь короткий срок они проделали колоссальную работу. Француз, а мы помним, как Фома Фомич к ним относился, оказался очень дельным полицейским и неплохим человеком. С помощью инспектора полковник выяснил, когда Протасов прибыл в Париж и когда покинул его. Что жил он в уже известной Фоме Фомичу гостинице «Утренние азалии». Хозяин «Азалий» ничего нового о фабриканте не сказал, только то, что господин Протасов щедрый человек и любит жизнь во всех ее проявлениях, а вот сопровождавший миллионера Новоароновский интересовался якобы каким-то ремесленником. Хозяин гостиницы, конечно же, не помнил имени этого мастерового, но сказал, что отправил Новоароновского в гильдию обойщиков, которая, к слову, находилась на соседней улице.

Фома Фомич вместе с французским инспектором побывали и там. После некоторых проволочек и хождений от одного ответственного лица ремесленного союза к другому в конце концов было установлено, что Новоароновский интересовался именно месье Клейманом, человеком, погибшим от лап механической игрушки. Зачем? На этот вопрос никто в ремесленном союзе ответить не смог.

Также не без труда сыщики выяснили, что господин Протасов и сопровождавший его Новоароновский имели две или три встречи с родственниками Клеймана. Все разговоры проходили в доме обойщика на улице Монтеня. О чем были эти разговоры, выяснить не удалось. На вопросы о Протасове родственники Клеймана только удивленно таращили глаза и заявляли, что слышат о таком человеке впервые. Жарди, как истинный француз, выходил из себя, грозился, стращал Клейманов судебным разбирательством и повторным расследованием, но все было тщетно, родственники обойщика ничего не боялись. Похоже, они понимали, что у инспектора Жарди руки коротки. Да он и сам это понимал, но не отчаивался. Вновь открывшиеся обстоятельства придали ему уверенности, и он почти клятвенно заверил фон Шпинне, что доведет расследование до конца и виновные будут наказаны. Фома Фомич для себя понял, что в деле о смерти Протасова Новоароновский играет далеко не последнюю роль, и по приезде в Татаяр нужно будет с удвоенной силой приняться за протасовского приказчика. Вскрыть его второе, а если понадобится, и третье дно.

Пришло время уезжать. Хозяйка гостиницы – Фома Фомич так и не нашел момента поинтересоваться, как ее зовут, – провожала своего постояльца со слезами на глазах, ей тяжело было расставаться. Нет, не с полковником, с ежедневным в несколько франков доходом. Она говорила, что если мосье фон Шпинне будет в Париже, то ему нужно остановиться только у нее: во-первых, это хорошая примета, а во-вторых, им надобно будет завершить неоконченный разговор о том, какие все-таки женщины ему нравятся. Фома Фомич заверил – если случится такая оказия, то непременно он поселится в «Трех мушкетерах», и они доведут до конца то, что не довели. Формулировка была туманна и расплывчата, но хозяйку гостиницы она удовлетворила.

Инспектор Жарди проводил полковника на вокзал и посадил на поезд. Обещал держать последнего в курсе расследования смерти обойщика Клеймана. Выражал надежду, что Фома Фомич, со своей стороны, будет сообщать ему о прогрессе в расследовании убийства Протасова. Фон Шпинне соглашался, что именно так и будет, приветливо улыбался, махал рукой из окна, но мыслями своими был уже далеко-далеко, в губернском городе Татаяре, где его ожидало много работы.

Глава 29. Возвращение фон Шпинне

Фон Шпинне с сожалением смотрел на проплывающие за окном поезда пейзажи. Его сосед по купе, господин средних лет в добротном костюме из английского сукна, тоже посматривал в окно, хотя чаще его взгляд падал на лицо фон Шпинне. После долгого молчания попутчик наконец проговорил: