След механической обезьяны

– У Алтуфьева в сыскной есть свой человек! Он сообщает все, что происходит у нас, и передал, что агент Семенов работает в доме Протасовых.

– Но это невозможно! – тихо проговорил чиновник особых поручений, следуя за начальником к пролетке.

– Почему? И мы сейчас должны подумать, как отыскать этого человека.

Полицейская таратайка, миновав несколько улиц, разделяющих окружной суд и сыскную полицию, въехала на Пехотнокапитанскую.

– И как мы его найдем? – косо поглядывая на Фому Фомича, спросил Кочкин.

– Нужно подумать. Семенов себе на уме, вряд ли кому говорил о задании…

– А вдруг за ним следили?

Начальник сыскной задумался. Пролетка остановилась возле сыскной.

– А что, это мысль!

– Я знаю, кто следил за Семеновым! – неожиданно отозвался с козел кучер.

Сыщики переглянулись.

– Говори! – приказал Фома Фомич.

– Сурков!

– Откуда ты это взял?

– Да я сам видел!

– Когда это было?

– В тот день вы, Фома Фомич, Суркова к себе вызывали…

– Почему Семенов не заметил слежки, тем более Суркова? – вслух проговорил Кочкин.

– А потому что следил не Сурков, – заметил кучер.

– А кто? – поинтересовался фон Шпинне.

– Пацан какой-то. Я видел, как Сурков ему что-то объяснял и показывал пальцем на Семенова…

– А что за пацан, откуда он взялся? Ты, Прохор, видел его раньше?

– Видал!

– Знаешь, где найти?

– Могу показать.

Начальник сыскной повернулся к Кочкину.

– Сейчас поедешь с Прохором и попытаешься найти мальчишку. И поскорей!

Не прошло и часа, а пацан уже сидел в кабинете фон Шпинне.

Начальник сыскной, потирая подбородок, внимательно смотрел на мальчика. Мальчишка лет десяти или около того, белобрысый, с большими оттопыренными ушами. Одет не очень опрятно. Напуган и в то же время заинтересован.

– Тебя как зовут? – спросил Фома Фомич.

– Колька!

– А фамилия?

– Сурков!

– Сурков? – Фома Фомич встал и вышел из-за стола. – А кем ты приходишься нашему агенту Суркову?

– Племянником…

– А у Суркова есть братья?

– Да, старший!

– Ну что, Колька, хочешь в сыскной служить?

– Хочу! Сильно хочу!

– Ну, хотеть – этого еще мало… – Фон Шпинне принялся прохаживаться по кабинету. Мальчик следил за ним взглядом. – Способности у тебя есть к нашему делу?

– А то! Мне дядя Миша сказал, что из меня настоящий агент выйдет! – гордо заявил Колька.

– Это почему же он тебе так сказал?

– Так я тут проследил за одним человеком, а тот меня даже не заметил. Во как!

– А зачем ты за ним следил?

– Дядя Миша попросил. Сказал, ежели смогу так проследить, чтобы тот меня не заприметил, то меня возьмут в сыскную…

– Ты два раза за этим человеком следил?

– Не-а, три!

– И он тебя ни разу не заметил?

– Ни разу! Я потом все дяде Мише рассказал, куда этот человек ходил и с кем там разговаривал…

– А зачем ты про это дяде Мише рассказал?

– Он велел, чтобы знать, выполнил я его задание или нет…

– Ну и что он тебе ответил, выполнил ты задание?

– Сказал – молодец! За голову потрепал…

– А куда тот, за кем ты следил, ходил?

– К этому, как его, богатей этот, Протасов… Но мы его по-другому зовем…

– И как же?

– Ситцыч! Вот как!

– Ситцыч? Это интересно, ну ладно! – Фома Фомич остановился. – Колька, ты пока посиди у нас в сыскной, в другой комнате, а потом мы тебя позовем…

– А вы меня к себе на службу возьмете?

– Конечно! Кого же брать, как не тебя! Вон ты как следить можешь, тебя даже опытный агент не заметил. Возьмем, только сначала надобно в совершеннолетие войти, а потом уже и про службу в сыскной полиции говорить будем…

Глава 31. Признание Суркова

– Суркова сюда! – приказал начальник сыскной явившемуся по звонку дежурному.

– Вызывали? – В кабинет фон Шпинне просунулась голова агента.

– Да, вызывал, входи! Садись, нужно поговорить!

Сурков не спеша прошелся по кабинету, сел на стул. Делал все совершенно спокойно. В глазах его Фома Фомич тоже, как ни старался, не смог прочесть волнения.

– А у меня уже смена закончилась, я домой собрался, а тут дежурный приходит и говорит – начальник требует…

Полковник слушал, внимательно глядя на агента, и при этом кивал. Со стороны выглядело так, будто бы начальник сыскной понимает огорчение Суркова и чувствует вину за то, что задержал его после службы. Однако это впечатление было разрушено вопросом, который фон Шпинне задал агенту:

– Скажи мне, Сурков, ты слышал такую фамилию – Алтуфьев?

– Слышал, это же судебный следователь…

– А ты с ним лично знаком?

– Нет!

– А вот Яков Семенович говорит, что вы знакомы…

Сурков вздрогнул и, чтобы как-то скрыть свой испуг, нагнулся почесать ногу. Начальник сыскной молча смотрел и ждал, что ответит агент.

– Не знаю, что он там говорит, – начал тот хрипло, – но я с ним не знаком. Да и куда мне. Он ведь следователь, шишка, можно сказать. А я кто? Просто агент… Он в мою сторону и глядеть не будет – гордый.

– Значит, не знаком? – фон Шпинне спрашивал равнодушным голосом, точно это была какая-то формальность. Сейчас Сурков ответит, а потом Фома Фомич его отпустит.

– Не-а! Не знаком!